Она улыбнулась, и на мгновение на ее лице промелькнуло спокойствие моего Лепесточка.
– Доверься мне, – Сара потянула меня к себе за край футболки. – Иди сюда.
– А почему дети не в постели? – оглянувшись через плечо, спросил я.
– Ты это сможешь выяснить чуть позже.
Я подошел ближе и наклонился, чтобы поцеловать ее. Судя по всему, она хотела, чтобы это был долгий и глубокий поцелуй. Сара скользнула руками мне под футболку, провела ими по животу и груди.
– К тебе так приятно прикасаться.
Я обхватил ее грудь.
– К тебе тоже.
Она счастливо застонала.
– Боже, ты лучше даже самого моего лучшего бюстгальтера. Может, просто походишь у меня за спиной весь день, поддерживая их?
– Ты уже ангажировала меня на массаж стоп, – я поцеловал ее еще раз, а потом задумчиво хмыкнул. – Хотя… одна работа сидячая, а вторая в движении.
Сара привстала на цыпочки и обняла меня за шею.
– Ты такой добрый.
Я провел рукой по ее животу и почувствовал, как что-то, похожее на ножку, уперлось мне в ладонь.
– Потому что я люблю тебя.
Взгляд больших карих глаз встретился с моим.
– Ты когда-нибудь представлял себе все это? – спросила она. – Четыре года назад я забеременела спустя несколько месяцев после секса в клубе, а сейчас у нас будет наш четвертый ребенок, при этом, целуя тебя, я понимаю, что мои чувства не изменились.
– У меня есть подозрение, что эти чувства навсегда.
– Ты еще не соскучился? – спросила она, и я тут же понял, что она имела в виду.
– Конечно, да, но мы ведь назначили дату нашего возвращения.
После рождения Аннабель мы вернулись в нашу комнату в клубе Джонни уже через несколько месяцев. Но после Айрис комната больше не казалась подходящим решением. Пару раз мы попробовали вернуться в это место, где привыкли давать волю своим желаниям. Но почему-то заниматься любовью в комнате с огромной стеклянной стеной на тот момент было уже не то. Слишком интимно, слишком много зрителей. Проще говоря, нам это больше не подходило.
И мы придумали кое-что другое: в середине дня, когда «Красная Луна» для посетителей все равно была закрыта, по ту сторону стеклянной стены находился один талантливый фотограф – чье имя мы так и не запомнили и с кем никогда не общались – и снимал, как мы занимаемся любовью. Джонни использовал эти фотографии в качестве декора всего коридора. Раз или два раза в месяц мы приходили на такую фотосессию. Иногда чаще, иногда реже.
Завсегдатаям нравилось, что мы не переставали появляться в клубе.
А Саре нравилось выбирать, какие фото будут его украшать.
Я же был уверен, что мы обязательно найдем способ воплотить в жизнь все ее потребности и что это приватно-публичное удовольствие будет с нами столько, сколько мы будем живы.