То есть главным рычагом управления жертвами домашнего насилия является страх. Жертва боится огласки (стыдно, если о том, что тебя бьют, узнают соседи или одноклассники: мы ведь уже в курсе, что жертва не верит никому и не надеется на помощь), страшит и возможное изменение социального положения (если отца посадят, в семье не станет денег или ребенка вообще определят в детский приют, что в глазах большинства еще хуже). Еще сильнее жертва боится осуждения («сама виновата», «заработала») или чрезмерно болезненно воспринимаемого сочувствия окружающих. Словом, страх, страх и еще раз страх – то есть именно то, что «подпитывает» агрессора и позволяет подобным историям длиться годами.
Девочка, не принимающая такую модель поведения, имеет три наиболее вероятных жизненных сценария. Первый из них – отказ от близких отношений с мужчинами, которым она не доверяет в принципе, а также из чувства самосохранения: в ее понимании близкий человек и жестокость тесно связаны, и потому она не хочет выстраивать отношений ни с кем, чтобы не проживать еще раз эту боль. Второй сценарий – «укрощение строптивого», то есть попытка (сознательная или бессознательная) выбрать в партнеры похожего по психотипу человека и «справиться» с ситуацией, что в принципе невозможно. Потому что, выбирая в партнеры агрессора, девушка априори становится жертвой. Третий вариант развития событий – «женщина-мститель», которая будет наказывать мужчин за все то, что пришлось пережить в детстве. Личное счастье и создание нормальной семьи такая позиция, согласитесь, также исключает.
Девочка же с психикой послабее, которую жесткий отец попросту сломал, на роль жертвы обречена с самого начала, причем эту позицию она выберет для себя необязательно в отношениях с мужчиной. У нее, увы, будет много других возможностей и «хозяев игры»: учителя в школе и вузе, начальники на работе и даже собственные дети. Психологический портрет жертвы домашнего насилия – это практически всегда низкая самооценка, повышенная тревожность и внушаемость, неуверенность в себе, оправдание действий обидчика («это я виновата»), гипертрофированное чувство вины, подавленное чувство гнева, уверенность в том, что никто не может реально помочь, вера в миф о норме насильственных отношений в семье («битие определяет сознание», «всех детей бьют родители» и так далее), приниженное понимание роли женщины в обществе и в семье.
Итак, если вы отец и придерживаетесь максимально строгих взглядов на воспитание – просто взгляните на себя со стороны. Это лишь в ваших глазах выглядит как исполнение родительского долга. В глазах общества, не ориентированного на насилие, такое поведение в семье чудовищно и преступно, и Уголовный кодекс с такой точкой зрения, кстати, полностью солидарен. Беда в том, что доказать подобные эпизоды сложно – мать (все из тех же соображений страха и такой же жертвенной позиции, а возможно, просто разделяя подобные взгляды и не усматривая в них «ничего такого») не желает выносить сор из избы и подвергать семью риску огласки и осуждения, а сам ребенок часто слишком мал или слишком запуган, чтобы что-то внятно объяснить.