В немецких и французских войсках, находившихся под Мантуей в 1629 году, началась вспышка чумы. Эти войска находились там, поскольку шла Тридцатилетняя война (1618–1648). Это была война против доминирования династии Габсбургов в Европе, и в войну были втянуты практически все государства Европы в той или иной степени. Получилось так, что чума от немцев и французов перекинулась в венецианские войска, которые отступали в северную и центральную Италию, распространяя болезнь.
В Милане она началась после приезда некоего Антонио Ловато, который был наемником в испанской армии. Он привез с собой трофейные вещи немецких солдат, среди которых началась вспышка чумы. Сам Ловато первый и умер в октябре 1630 года, заразив родственников, в доме которых гостил.
Алессандро Мандзони, итальянский писатель XIX века, в романе «Обрученные» писал: «Первый, к кому пристала чума, был хозяин дома, где проживал солдат, некий Карло Колонна, игрок на лютне. Тогда все жильцы этого дома были по приказу Санитарного ведомства отправлены в лазарет, где большинство из них заболело, вскоре некоторые умерли с явными признаками чумы».
Городские власти не торопились поднимать тревогу. Указ о пропусках, принятый 30 октября, был оформлен лишь 23 числа следующего месяца, а обнародован 29. За то время заразились уже многие. При этом Санитарный трибунал, опасаясь паники, уверенно заявлял горожанам, что «чумы нет». Запрещалось даже произносить слово «чума».
Поэтому даже когда эпидемия уже явно началась, люди отказывались соблюдать меры предосторожности. Тогда, чтобы убедить горожан, что чума существует, Санитарный трибунал пошел на крайние меры. Одно знатное семейство, умершее от чумы, публично похоронили в открытых гробах обнаженными. Это происходило в день торжественного дня праздника Пятидесятницы, когда горожане «разодетые в пух и прах» отправлялись на кладбище для торжественного поминовения усопших родственников. Люди видели явные следы чумы на этих трупах, и им пришлось поверить в очевидное.
В Милане появились слухи, что по ночам в городе промышляет банда злодеев, которые мажут двери горожан помоями с чумой. Стать жертвой самосуда перепуганных людей мог каждый. Заболевших отправляли в городской лазарет, где, конечно же, их лечить ничем не могли, но он был средством изоляции больных чумой. Поскольку лазарет был переполнен, а еда и вода были не лучшего качества, то заболевшие состоятельные горожане часто подкупали проверяющих, чтобы остаться дома.
Источником распространения чумы становились и городские питьевые колодцы.