Ну, а закончилось всё, и вовсе непредсказуемо. Родиона сослали служить в какой-то бастион, а меня вдруг начали беречь, намекая на постоянную службу в этом пункте.
Райское местечко. Подальше от боевых действий и поближе к тылу, как мне намекнули.
Но я-то прекрасно понимаю, что нас с Кутузовым попросту перепутали, самым нелепым или невероятнейшим образом…
Это я всё вспомнил, глядя на своего попутчика, так и смотревшего на меня с ожиданием ответной реплики…
Молодой Князь Романов, Пётр Романович, терпеливо рассматривает меня, отнеся задумчивость к припоминанию деталей чего-то, уж больно интересного из жизни призывников на пункте сбора и распределения.
— Извини. Спрашивай, Пётр, — я кивнул ему, поправляя сползавшую тёплую накидку из медвежьей шкуры. — Извини ещё раз, я тут маленько задумался.
— Да ничего, Феликс Игоревич, — обрадовался Романов. — Интерес мой, как и у всех. Что там за история случилось, с тем ночным нападением, про которое все говорят? — задал он вопрос, заставив меня поёжиться от неприятных воспоминаний встречи с исчадием, вышедшим из-за грани привычного человеческого мировоззрения.
— Ну… — я скривился. — Да, особо там ничего такого и не случилось…
— Прошу вас, князь, — настоял мой попутчик. — Хоть кратко, поведайте как там всё было-то, а? Я слышал уже эту историю, но обросла она присказками и фантазиями тех самых господ, которых не было при той атаке, — Пётр изложил весомые аргументы, чтобы услышать моё пояснение истории.
— Ну, что могу сказать? — начал я, не испытывая никакой радости от воспоминаний. — Что ты слышал о Снеговиках? Об исчадиях, вышедших из-за грани?
Пётр призадумался на минуту.
— Феликс, всем известно, что это самый редкий из демонов Порубежья, — начал он делиться информацией, или своими познаниями относительно чудовища, явившегося в самом конце нашего двухнедельного нахождения в пункте распределения. — Белый весь, кожи нет. Возникает со снегопадом, меняя погоду на лютую стужу. Всё, до чего коснётся его мёртвое дыхание, превращается в ледяное изваяние…
— Ты всё правильно говоришь, — подбодрил я собеседника. — Ещё что-нибудь о нём скажешь? Такого, что выделяет его из общего числа исчадий?
— Ну-у-у… — протянул он. — Есть легенда или слух, на правдивости которого я не настаиваю…
— Продолжай, — кивнул я, стараясь не поморщиться и не сплюнуть, перебирая в памяти схватку магов с этой напастью.
— Поговаривают, что носит он на лице маску того, кого убил самым последним, — тихо произнёс Пётр и заозирался. — Правда ли это?
— Правда, — односложно выдал я. — Только все лица на нём, всех, им убиенных…