Из глубокого кармана своих одежд старик вытащил прозрачный сосуд с главным подготавливающим ингредиентом: маленькой зеленой феей. Бедное созданье лежало на дне, распустив прозрачные, едва вспыхивающие магией крылышки и раскинув лапки. Вытащив фею, Терций осторожно положил ее мягкое бархатное тельце на камень — и она испуганно застрекотала, задергалась, забила крылышками, как пойманная в силки птичка. Громко и четко проговорив заклинание, старик взмахнул над ней ритуальным молотом. Крик затих. Зеленый влажный сок вместе с кусочками бархатной кожи брызнул на камень.
И тут вдруг символы на жертвеннике стали яркими, а потом и вовсе засветились красно-оранжевым светом. Послышался негромкий, но отчетливо различимый гул. И он шел от камня.
Терция прошиб пот. За всю свою жреческую практику он впервые ощутил дыхание истинной, живой магии, которая зарождалась здесь и сейчас. Оно было пугающим до тошноты, до дрожи в руках. Старик невольно попятился — но вовремя вспомнил, что из ниши за его спиной за происходящим сейчас зорко наблюдает принц. А принцев, как известно, разочаровывать крайне опасно.
Он взглянул на своих подопечных — и увидел в их глазах фанатичный восторг. Они восхищались своим учителем, они наивно верили, что тот действительно имеет власть над древней силой — и ничего не боялись.
Вот бы Терцию толику их уверенности.
Он поднял с земли ритуальный меч и взмахнул им над камнем — и железный клинок задрожал в его руках, а по узкому лезвию пробежали искры. Старик часто заморгал — и повернулся к входу в зал. Оттуда на белой шелковой простыне несли обнаженную жертву, напоенную до беспамятства настойкой болотника.
Это был юноша лет двадцати, с сухим жилистым телом, гордым аристократическим профилем и длинными смоляно-черными волосами, неровно обрезанными над высоким лбом и на висках. Чем ближе подносили жертву, тем громче становилось нетерпеливое гудение жертвенника.
Терция бросило в жар. Его сердце колотилось так, что становилось трудно дышать, голова шла кругом. А вдруг и правда кто-то из бездны явится, чтобы забрать свою жертву? Да еще и вместе с незадачливым главным жрецом?
С трудом поборов дрожь в голосе, старик принялся читать слова заклятья, вынимая из второго глубокого кармана древний кинжал, которым, по преданию, был совершен первый запечатывающий ритуал кровавой магии. Жрецы умолкли. Камень гудел все сильнее, слова Терция вдруг начало повторять невесть откуда взявшееся эхо, словно стены произносили их вместе с ним.
Вскинув руки, Терций резким движением перерезал юноше горло, а потом вонзил ему кинжал прямо в сердце.