Яркая фиолетовая вспышка из пробитой груди ослепила его, ударила наотмашь, заставив рухнуть на колени прямо у алтаря. Земля под ногами поколебалась, свечи вспыхнули синим огнем, по залу пронесся неразличимый шепот многих голосов.
Фиолетовый огонь полыхнул до верху — и алтарь с грохотом раскололся на несколько частей, а стоявших вокруг него жрецов отбросило в стороны с такой силой, что некоторым уже не суждено было встать. И стало тихо.
Терций с трудом поднял голову. В ушах звенело, перед глазами мелькали огненные блики, сквозь которые он различил какое-то движение на жертвеннике...
Сознание помутилось, и в этот момент чья-то твердая рука схватила его за ткань на груди.
— Какой сейчас год?!. — услышал над собой старик властный окрик. Вновь распахнув глаза, Терций увидел склоненное над собой юное лицо — и кровавые разводы на тонком горле.
— А-а-а-а!!! — завопил Терций, вытаращившись от ужаса на оживший труп.
И его крик как будто послужил сигналом для всех уцелевших после удара. От воплей стало больно ушам. Люди вскакивали на ноги и неслись на выход, а голая фигура трупа металась от одного из них к другому, хватая кого за одежду, кого за руку.
— Харрата шадр, год, спрашиваю, какой???
От прикосновения мертвой руки с одним из жрецов случился припадок, второй потерял сознание. Через мгновение зал был пуст, за исключением нескольких нечаянных трупов — и тех, кто ими прикидывался.
И только тогда оживший горец опустил глаза вниз. Сначала он провел ладонью по окровавленной груди, будто недавняя рана в сердце доставляла ему досадное неудобство. Потом медленно осмотрел свои руки с тонкими запястьями, свои стройные длинные ноги, словно видел их в первый раз...
— О Шаддаб...
Он подошел к одному из жрецов, изображавшего мгновенно убиенного, и неласково похлопал его по щекам.
— Глаза открой, сынок. Мертвые так громко не дышат.
«Умерший» испуганно захлопал ресницами, развернулся на четвереньки и ткнулся лбом в пол.
— Умоляю, оставь мне жизнь!.. Умоляю! Пощади!.. — сбивчиво забормотал тот сквозь прорывающиеся рыдания.
— Забавный получается разговор между двумя трупами, не находишь? — фыркнул «воскресший».
— Я дам тебе все, что попросишь! Умоляю!..
— Говоришь так, будто с тебя есть что взять, — с ухмылкой заметил «воскресший» ему в ответ.
— Шесть тысяч восемьсот тридцать второй от великого переселения народов, — проговорил жрец почти шепотом, робко поднимая глаза на мертвеца. — Ты ведь хотел узнать, какой сейчас год?..
Яркие черные брови юноши взметнулись вверх, лицо стало серьезным.
— Вот как?.. Значит, шестьсот двадцать лет?.. — задумчиво проговорил он себе под нос. — Целая вечность... Что ж, спасибо. Ну а теперь — раздевайся. Надеюсь, штаны у тебя под хитоном имеются?..