В этот момент нас догнал Рэймонд Теккери.
– Эй, а как же плата? – поинтересовался он. – Услуги были оказаны.
– Держи, – сказал Ксан, протягивая ему небольшую стопку конвертов с аклевскими печатями.
– Тут только девять приглашений. А обещали десять!
– Десятое я оставлю себе, – сказал Ксан, – за лишние хлопоты. Лошадь, как ты видишь, идет с довеском. Тебе еще повезло, что принц согласился скрепить сразу десять. Возможно, в следующий раз он не будет так щедр.
– Следующего раза… оно, это… может и не быть. Король пытается разнюхать, кто это раздает приглашения всякому отребью…
– Я это учту, – отрезал Ксан, а потом повернулся ко мне и сказал: – Пойдем.
– Приглашения? – переспросила я, когда мы пустились в путь.
– Рэй – контрабандист, – объяснил Ксан. – Иногда я поставляю ему приглашения, скрепленные кровью принца, потому что у меня большие связи при дворе. Рэй продает их тем, кто готов предложить хорошую цену, а взамен предупреждает меня, когда за стеной появляется что-нибудь достойное моего внимания. Вроде тебя. А точнее, твоей эмпирейской кобылы.
– Ее зовут Фалада.
– А тебя как зовут?
– Меня? Эмили, – ответила я, почти не раздумывая. Я буду носить это имя в знак покаяния. Мне будет больно слышать его, зато я никогда не забуду девушку, отдавшую за меня жизнь.
Стояла глухая ночь, но Ксан пробирался по темным тропинкам с ловкостью человека, которому эта местность хорошо знакома. Некоторое время мы молча петляли по лабиринту из шалашей и обшитых досками хибар, над которыми висело множество клеток с останками тел. Наконец я спросила:
– Куда мы идем?
– К Высшим Вратам. Сама все увидишь. Их нельзя не заметить.
Он оказался прав. Высшие Врата футов на двадцать возвышались над городской стеной, и без того поражавшей своими размерами. По бокам от них были возведены барбаканы, а венчала ворота скульптура трех величественных лошадей, поднявшихся на дыбы. В лунном свете статуи сверкали белизной. Они были так похожи на Фаладу, что я невольно оглянулась на нее.
– Эмпирейские кобылы большая редкость и высоко ценятся в Аклеве, – сказал Ксан. – Нужно поскорее отвести ее на конюшню, пока никто не увидел.
– Ты боишься, что ее перекупят?
– Не совсем.
У ворот роились тени. Одни были четкими, почти осязаемыми. Это значило, что они погибли в последние два-три года. Другие давно поблекли и лишь отдаленно напоминали себя прежних. Подобно мухам, застрявшим в паутине, призраки не могли покинуть место, где встретили смерть. В одном они все были похожи: их бледную кожу пронизывала сеточка из почерневших вен.
Ксан окинул меня взглядом.