В этом ему помог Саня Лысый, который показал Савелию фотографию, полученную от Насти и рассказал ему грустную историю убийства Жар-птицы. Савелий направился рано утром к Насте, чтобы расспросить у нее подробности произошедшего. Но надо же такому случиться — когда Савелий подъехал к Настиному дому, он заметил выходящего из машины Носка. И было это не в три и не в четыре часа утра, как показалось Насте Прокофьевой, а около пяти. Самая, как говорится сонная пора, когда человека сложно разбудить, если, конечно, он не работает в первую смену и не привык рано вставать.
Насте казалось, что она умеет разбираться в людях. Человек, которого она теперь держала на мушке, судя по ее ощущениям, не представлял для нее опасности, в отличие от только что подстреленного садиста Носка. Более того: он вызывал у нее симпатию.
— У тебя сигареты есть? — спросила она.
— Да, есть, можешь взять в кармане куртки, — стоя к ней уже лицом, ответил Савелий.
— Ой, не могу! — воскликнула Настя, и ее все так же с двумя пистолетами в руках снова понесло к раковине на кухне, где повторно стошнило. Настя положила на кухонный стол пистолеты, промыла лицо холодной водой и всунула два пальца в рот, чтобы полностью прочистить желудок.
Савелий тем временем заглянул в комнату.
— Ну что, Носок?! — окликнул он киллера, лежащего со спущенными штанами в луже собственной крови с покореженными яйцами. — Допрыгался?
— Суки, — прошипел киллер и окончательно отключился.
— Да-а-а, — протянул Савелий, поднеся к его губам маленькое зеркальце, лежавшее ранее на полке. — Надо же — не дышит. А как дышал, как дышал.
Прокофьева тем временем, стоя над раковиной, слезно рыдала. Не в силах остановиться, она размазывала по лицу и вновь и вновь пыталась смыть текущей из крана водой слезы и сопли.
— О, мадам, да вы вся в слезах, — ухмыльнулся пришедший на кухню Савелий, деловито рассовывая по карманам уже вернувшейся на его плечи куртки пистолеты.
— Дай мне мобильник, — сквозь слезы попросила Настя.
— Зачем это?
— Вызову «скорую помощь». Может, его еще откачают.
— Уже не откачают. Приказал долго жить. А нам с тобой лучше убираться подобру-поздорову, пока нас на пару не повязали здесь менты.
Настя долго соображала, что ей сейчас сделать. Позвонить майору? Да или нет? А если позвонить, то как теперь на нее будет смотреть майор? Как на подозреваемую или как на человека, которому по-прежнему можно верить? А еще — приедет ли сюда сам майор Якименко или на этот выезд направят другого, незнакомого человека, который будет действовать по испытанной схеме: руки за спину и так далее. Тогда капут! Ее точно посадят в каталажку. Сообщат родным.