– И что, я… ну… должен в это вот так вот поверить? – спросил он и ухмыльнулся, хотя и не хотел – ни спрашивать, ни ухмыляться. Так получилось. Само.
– Дело твоё. Кто поверил, тот уже своё получил, – добавила как бы невзначай.
– Например? Кто?
– Ну, милый! – Она рассмеялась своим негромким молодым смехом. – Всё-то тебе расскажи. Кто надо.
И она повела подбородком в центр комнаты.
Артём обернулся и обомлел.
– Бодренков? – Самому не верилось, что всё кончится этим.
– Пф. – Она посмотрела на него с выражением «не смешите меня». – Алёша слабак. Он и ночи не просидел. Он соображает неплохо, я тебе уже говорила. Просто… ну, дальше этого у него не идёт. А так – всё честно: захочешь – сможешь, не сможешь – как хочешь.
– А… ну… кто тогда? – Артём растерялся. – Неужели сам? – озарило вдруг его.
– Кто – сам? – Она не поняла.
– Как – кто? Генеральный, – выдохнул он и вдруг понял, насколько пьян. Ужасно, просто неприлично.
Чёрт, а ведь ещё домой добираться…
– Сам? – сказала она, делая ироничное ударение на этом слове. – Ты мелко плаваешь, дружок.
Она смеялась над ним, он это видел, но стыда не чувствовал – разбирало любопытство. Стал листать в голове людей и лица. Никто не подходил, ни на ком не останавливался. Несколько раз как будто выскочило из общей череды лицо знакомое, растиражированное, неживое, но он его гнал – он не любил этот бесчеловечный, восковой взгляд. О нём не хотелось ничего знать, не хотелось даже думать. Получить то, что досталось ему? – нет, нет.
– Тебя что, только это и интересует? – услышал как будто издали. – Правда, больше нечего спросить?
Вопрос привёл его в чувство – калейдоскоп лиц пропал. Уставился ей в глаза и вдруг понял, что хмель сошёл. Сошёл совсем. Голова ясная и пустая. Такая, какой он и не припомнит – давно уже жил, как в чаду, кажется, все три года, как сюда перебрался. В чаду, в суете, ни выдохнуть, ни остановиться. Всё время чем-то заморочен, напряжён.
И вот – всё отступило.
А ведь она думает, что я ей поверил. Поверил – и побегу его искать. Этот дом.
Господи, какая глупость.
Но тут же спросил:
– А что там будет происходить? Ну, в эти три ночи.
– Ничего, – она равнодушно пожала плечами и снова стала смотреть в окно. – Будет пугать.
– Как?
– Этого я не знаю. Каждого по-своему.
– А всё остальное, типа, точно знаешь? В смысле, проверяла?
Он не сдержался, и она опять рассмеялась. Губы смеялись, красивый рот смеялся, а глаза оставались спокойными, холодными. Тяжёлый взгляд. Изогнутый нос. Чёрные волосы, красит, чтобы скрывать седину. Старуха. Ведьма. Теперь-то его не обманешь, он видит: не тридцать, не сорок, ей семьдесят, нет, ей все сто.