И мне хотелось, и у меня кружилась.
О том, что на самом деле она старуха, о мрачных её подземных шкафах, полных черепами и скелетами, о тяжёлом её безумии, о смрадном дыхании, – обо всём это он узнал позже, гораздо позже. И был не рад, что узнал.
Но всё-таки, всё-таки – чего ты от меня хотела?
Он вскарабкался на лысину Лубянского холма и сел на остановке у «Детского мира». Вытянул ноги; ноги гудели. А есть всё-таки в голове туман, так-то не заметишь, а он есть, никуда не делся. Значит, соображаю хуже, чем обычно. Ладно, сейчас можно уже ничего не соображать. Такси вызвать – и домой, в постельку.
Он вскинул руку, посмотрел на часы. Это потребовало концентрации. Стрелки плясали. Сперва показалось, что пятнадцать минут первого, но вгляделся – нифига себе, ровно три! Как там у классиков? Час между собакой и волком. Самое тёмное время.
Потянулся в карман, чтобы достать телефон, но тут послышался странный звон. Не то в ушах, не то снаружи. Звон знакомый, но тут он его точно не ожидал.
Звон и скрежет.
Но прежде, чем звук породил в голове некий образ, он стал громче и ближе, и из-за поворота с Мясницкой, звеня и скрежеща, вывернул трамвай. Один ретро вагон, деревянный, с подножкой, он светился изнутри как полый ёлочный шарик.
Скользнул по дуге вокруг площади и остановился прямо перед остановкой.
Дверь открылась.
Никто не вышел.
Артём видел кепку машиниста. Видел деревянные сиденья. Ступени. Свет жёлтых старых электрических ламп.
Он видел рельсы. Вокруг, по всей площади. Рельсы, которых здесь раньше не было.
Может, просто не замечал?
Повинуясь острому чувству, Артем поднялся, взошёл по ступеням в вагон. Вагон был пустой, светлый. Артём протянул руку и потрогал спинку кресла. Обычная деревяшка. Тёплая. Не пластик. И облупленный, как будто на маршруте каждый день. Музейный экземпляр? Или хорошая копия? Никогда не слышал, чтобы они тут ходили, трамваи. Да ещё ночью. Может, был парад? Или праздник какой? Или это тур, а-ля старинная Москва?
– Гражданин, конечная, – услышал голос – вожатый перегнулся и заглядывал в вагон. – Гражданин, слышьте? В депо еду.
Артём не отвечал. Он не мог ответить. Другое приковало его, похлеще музейного вагона и вожатого в фуражке двадцатых годов – за окном на площади, на лысой макушке холма, где некогда возвышался Железный Феликс, бил фонтан. Небольшая тумба, слабая струя. Она слегка искрилась в свете неяркого фонаря. Шума воды из вагона слышно не было.
Откуда? Артём был здесь сто раз и точно был уверен – никакого фонтана не было. Никогда. Он мог поклясться.