– Гражданин, вылазьте, – услышал снова голос вожатого. Уже раздражённый. – А то милицию позову.
– Ага. Ага, ага.
Артём вылез на негнущихся. Трамвай тут же звякнул и тронулся с места. Медленно пополз наверх по площади, сделал круг – и скрылся за поворотом на Мясницкую.
Артём так и стоял, тупо глядя перед собой.
Никакого фонтана.
Тот же лысый холм. Те же фонари, разве что горят ярче, из вагона они казались тусклее.
И никакого фонтана. Всё как всегда.
Трамвай звякнул, удаляясь к Чистым прудам.
Артём закрыл глаза.
Открыл глаза.
И рванул за ним вслед, на Мясницкую.
Нет, а чего такого – нормальный трюк для туристов, экран вместо окон. Старый трамвай, старая Москва за стеклом. Показывает по гео локации. Всё нормально.
И где-то я это сегодня уже видел. Вот точно, видел.
Только это бы ладно. Это всё ерунда. Проблема в другом – трамвая не было. И рельс тоже. Ни духу, ни звука, ни искорки.
Трамвай уплыл в ночную Москву, растворился, будто его никогда и не было.
Сто лет здесь не было.
Артём уже не бежал, он шёл всё медленнее и медленнее и, наконец, остановился. Не было, конечно, не было. И он же это знал. А что тогда? Морок? Помутнение?
Он оглянулся. Домов и улицы не узнавал. Темно, ни вывесок, никаких ресторанов, ничто не работает, ни одно окно не светится. И ни души. Мясницкая лежала мрачная и насупленная, непохожая на саму себя. Неприятный ветер из подворотни потянул обрывки газет, листья, окурки. Городской треш.
Что-то здесь не так, спинным мозгом чую.
Он свернул в переулок.
Ни человека, ни машины, ни кошки бродячей на худой конец. Переулок уводил вверх, петлял, сворачивал. И где все? Спят? Да ладно, такого же не бывает. Чтобы все, как один. Странная, странная тишина. Давящая. Никогда не было такой. И всё кажется, что кто-то за тобой наблюдает. Смотрит из тёмных окон. Прячется за занавеской. Не показывается. Эй, чего надо? Молчат. Молчат, потому что боятся. Боятся тебя больше, чем ты их.
Сзади зашелестели шины, и почему-то от этого звука продрало ужасом. Захотелось спрятаться, махнуть в кусты, убежать. Он замер, но не оглянулся. Боялся оглянуться. Стоял и ждал, когда проедет. Вот, уже приближается. Медленно катится по переулку. Будто высматривает кого-то. Ищет.
Настигла, потихоньку прокатила в шаге от него. Протяни руку – погладишь чёрную, блестящую поверхность капота. Старая машина. Нет, не старая – ретро, опять ретро, знаменитая «Эмка», такую нельзя не узнать: длинный нос, хищный оскал, лупоглазые фары. А состояние такое, будто вчера с конвейера. Чистая, блестит. Четыре профиля за стёклами окон. Стёкла подняты, как забрала. Крадётся чёрной поступью страха.