Последнюю фразу Пятницкий произнес совсем тихо, почти шепотом. Колышев замирает на месте, словно гипсовая фигура, лицо покрывается восковой бледностью, под глазами появляются черные полукружья.
— Да, это я. — потерянно шепчет он. — А почему тогда вы меня не арестовали?
— Надо бы, — вздохнул Пятницкий. — И засадить на всю оставшуюся жизнь за преднамеренное убийство четверых человек. Только вот убитые были членами шайки барсеточников, не брезговали и торговлей наркотой. Вы уничтожили верхушку — главаря с двумя телохранителями и водителя. Трое последних по совместительству исполняли обязанности «уборщиков» — палачей. Госнаркоконтроль и мы пасли несколько месяцев, все никак подобраться не мог. А вы решили проблему за минуту.
— Но ведь банда-то осталась!
— Назначили «стрелку» конкурентам, начали разбираться — кто, за что да по какому праву. Слов за слово, дошло дело до стволов. Наши опера заранее вычислили место сходняка и, когда стрельба закончилась, собрали уцелевших. У каждого был «ствол». Вот тут и сказке конец, а кто слушал — молодец и получил десять лет за незаконное хранение оружия. Так город избавился от компании жуликов и торговцев наркотой. И это — результат четырех точных выстрелов. Ваших выстрелов, Апполинарий!
— Это получилось случайно!
— Неважно, случайно или умышленно. Главное — результат. Тот самый, когда вор сидит в тюрьме, а убийца отправляется на тот свет. И глубоко плевать, кто и как это сделал! Не верите? Тогда спросите своих студентов. Не забыли еще тот случай на вашей лекции в кабинете химии? Если бы не вы, бандиты могли перебить кучу народа, а чем бы закончилось следствие, еще не известно. А тот мальчишка, что исполнял роль наводчика, и вовсе считался бы невиновным!
Апполинарий опускает глаза. Память услужливо выкладывает на мысленный монитор все события того дня. Сердце забилось о ребра так, словно собралось выламывать грудную клетку, на лбу выступили крупные, как горошины, капли пота, руки затряслись, колени налились тяжелым свинцом.
— Да, холодно стало, — согласился Пятницкий. — И ветер такой … до задницы пробирает, зараза! Идемте на выход.
Апполинарий покорно плетется в указанном направлении, а капитан как ни в чем ни бывало продолжает рассуждать:
— Не-ет, братья Вайнеры были совершенно правы, когда устами Жеглова утверждали, что вор должен сидеть в тюрьме. А я от себя добавлю — убийц карать убийством. Помню, несколько лет назад — ну, когда мораторий ввели на смертную казнь — было модно рассуждать на тему гуманности, сострадания и различных превратностей судьбы. Особенно убедительно получалось у интеллигенции. Грамотные, обученные правильно строить фразы да и просто неглупые люди говорили умные слова. Писатели, журналисты, ученые, музейные работники … Но однажды все изменилось! Двое подонков надругались над девушкой, искалечили парня, а потом зверски убили обоих — сожгли еще живыми в их собственном автомобиле. Выяснилось, что парень и девушка из семьи преподавателя одного очень престижного столичного ВУЗа. Так сказать, сливки общества, золотая молодежь! И началось! Убитые горем высокопоставленные родители потребовали немедленно найти негодяев и судить по всей строгости законов. Но вот беда — этой самой строгости в наших законах уже не осталось! Только пожизненное заключение и то, если докажут непосредственную вину. Взбешенные такой вопиющей несправедливостью родители убиенных, их родственники и близкие друзья решают обратиться напрямую к руководству страны — пишут коллективное письмо президенту с требованием восстановить смертную казнь. Народные артисты подписывали, деятели культуры мирового масштаба, светила ученого мира и прочие. Мало того — будучи людьми известными, не бедными, с обширными связями и знакомствами, добиваются от руководства первого канала телевидения предоставления им времени, дабы в прямом эфире, на всю страну озвучить свое справедливое требование — наказать убийц детей так, как они, эти самые убийцы, заслуживают. То есть лишением живота.