— Может воды? — я протянул одну из бутылок, стоявших у кровати. Михан выхватил ее у меня из рук и жадно припал к горлышку.
Я набрал в грудь побольше воздуха, собираясь с духом, а потом сказал:
— Ты потерял ногу, Михан.
Михан от неожиданности подавился водой, шумно прыснув на меня все, что у него было во рту. Я скривился, утирая брызги с лица. Черт, ну нужно было все же подождать, пока он допьет.
Михан швырнул бутылку на пол и, приподнявшись на локтях, обреченно уставился на переполовиненную ногу.
Дальше последовал яростный крик вперемежку со скверными ругательствами, которые все никак не иссякали. Я его понимал, лишись я конечности, наверное, был не менее зол. Но тут даже не злость, тут скорбь и горе, и бессилие — ничего уже не исправить.
Когда Михан замолк и откинулся на подушку, прикрыв лицо руками, я присел возле него. Не самое лучшее время, но я не мог не спросить.
— Михан, — позвал я, — ты видел еще кого-то из наших? Как они?
Михан убрал руки с лица и непонимающе уставился на меня.
— Я знаю не больше твоего, — сказал он.
— Я и вовсе ничего не знаю, — пожал я плечами. — Кого призвали? Джамир? Санджей? Зунар?
Михан кивнул, потом сказал:
— Да, мы отправились вместе в императорский дворец, но нас потом распределили по разным группам.
— Значит, ты не знаешь, что сейчас с остальными? — плохо скрывая разочарование, спросил я.
Михан отрицательно замотал головой:
— Нет. Я знаю только, кого призвали, потому что Зунар передал мне все списки, и я лично этим занимался. Но после того, как нас распределили и мы покинули дворец императора…
Михан сделал паузу, скривился от боли, прижал руку ко лбу.
— Честно говоря, Азиз, — сказал Михан, не открывая глаза, — я бы сейчас и вторую ногу отдал, лишь бы узнать, что мой мальчик в порядке.
Сейчас он говорил, конечно, о Джамире. Удивительно, насколько я помнил о его методах воспитания, мне казалось, Михан суров и черств, а он вон что — чуть слезу не пустил, переживая за сына.
— Скажи, а ты не помнишь, Айриса, неуязвимая Люмбов, ее тоже призвали? — спросил я.
Михан нахмурил лоб, видимо пытаясь вспомнить, о ком это я.
— Неприкасаемая, — вспомнил он, — нет, конечно. Она осталась в Сорахашер.
— Но ведь в списках есть ее способность, — не понял я.
— Да, — рассеяно ответил Михан. — Но ей не положено. Император освободил беременных от ликвидации ракшасов.
Меня словно пыльным мешком огрели.
— А она разве беременна? — сердце колотилось в груди так громко и быстро, что я почти не слышал собственных слов.
Не может этого быть!
— Да, у нее справка была, больше месяца беременности. А что такое, Азиз? Подожди… — Михан нахмурился, придирчиво окинул с ног до головы и сурово спросил: — Твой что ли?