Пока Валанир Окун снимал с пояса лиру и устраивал инструмент в руках, аплодисменты были такими же сдержанными, как до этого. Рианна не знала, почему.
* * *
— Старый козел, — пробормотал Марлен. — Он вернулся.
— Этот старый козел — самый известный человек в мире, — сухо сказал Дариен. Он ощущал тепло от успеха их выступления, хотя аплодисменты были вялыми. В зале сегодня царила странная аура.
И теперь здесь был Валанир Окун. Так было не честно, это затмит их труд, но Дариен был рад услышать мастера. Пока Дариен был в Академии, Валанир был для учеников всего лишь легендой. Больше десяти лет он бродил по чужим землям… исполняя песни для султана Кахиши, как говорили, месяцами пропадая в пустыне.
— Да, но… — Марлен говорил с редким волнением. — Валанир Окун и придворный поэт Геррард — соперники. Заклятые враги. И оба здесь.
Дариен считал, что друг перегибает, но не успел сказать это, в комнате стало тихо. Валанир заговорил с сияющими глазами:
— Приятно быть дома, — каждое слово было произнесено с точностью резьбы по камню, падало в бездыханную тишину. — Это будет мое первое выступление с этой стороны гор. Первое и, наверное, последнее. Кто знает?
Дариен вскинул бровь. Они с Марленом переглянулись. Последнее?
— Благодарю мастера Гелвана, принявшего меня этой ночью, — продолжил Валанир. — В этом красивом доме, который вобрал в себя столько от Тамриллина. Искусство, музыку… а сегодня короля, королеву и самого придворного поэта.
Гости сразу же посмотрели на короля и королеву, и на придворного поэта рядом с ними. Лицо Никона Геррарда искусно ничего не выражало.
— Я написал эту песню, представляя розы и морские ветра Тамриллина, пока я укрывался в палатке в восточных горах по пути из Кахиши, — сказал Валанир Окун. Он начал неспешно играть на лире. — Песня, — сказал он, — посвящается моему дому.
* * *
— Ты знала? — прошипел Леандр ей на ухо.
— Нет, — сказала Лин. Не было смысла объяснять, да и музыка уже началась. Она хотела услышать каждую ноту, каждое слово. Хотя его слова сделали песни неуместными. Красная смерть в Сарманке.
И она едва верила, что в ее кармане оказалось кольцо Валанира Окуна.
Он просил, чтобы она не думала о нем плохо, словно ее мнение о величайшем Пророке, человеке, игравшем для королей и султанов несметное количество раз, стоило хотя бы капли в океане.
Началась музыка. Слезы наполнили глаза Лин, она не могла даже пошевелить рукой, чтобы вытереть их.
Хотя мелодия уже вонзилась в нее, Лин заставляла себя уделять внимание словам. Это была поэма о любви к городу, сияющему белизной у моря. Посвященная дому. Она ощутила укол разочарования. Она представляла только музыку, но не ожидала от Валанира Окуна таких банальных сантиментов.