Товарное изобилие поражало женское воображение. Брючки, свитерочки, о которых она давно мечтала, хотела, из-за которых ночами не спала. В них было бы так удобно гулять по Елисейским полям, так приятно кататься на кораблике, любуясь ночным Парижем. Шаль из кашемира, тонкая, как паутина, обнимет озябшие плечи в холодные вечера.
— Так, эти синие капри, кофточку… — задумавшись, она начала подсчитывать, сколько она в состоянии выбросить денег на новый гардероб. Цены, в принципе, устраивали ее кошелек. — Ерунда, наберу тысяч на семь. Конечно, следовало бы купить новый диван, но за такие деньги, наверное, только ножку от него купишь в приличном магазине, а поездка в Париж — событие неординарное. Все равно я никогда не научусь экономить, так хоть потрачу с удовольствием.
Собрав вещи в охапку, она направилась в примерочную, в надежде, что одна из них не подойдет и можно будет спокойно отложить ее, ни о чем не сожалея, но, к ее удивлению, выбранная одежда сидела потрясающе. Как правило, при ее невысоком росте брюки приходилось укорачивать, отрезая в районе колена. Модные силуэты превращали вполне стройные ноги в безобразный икс, заканчивающийся волочащимися по полу хвостами. Любая модель туго облегала бедра, безнадежно болтаясь на талии. Однако в этот счастливый день одежда сидела идеально.
— Ну и ладно, — уговаривала себя Наталья, — это знак сверху. Если так прекрасно сидит, то надо брать.
С ворохом вешалок она подошла к кассе, где «милая девушка» обслуживала пожилую пару, покупавшую «блузочку для внучки».
— Если блузка окажется маловата, несмотря на распродажу, мы с удовольствием обменяем на больший размер, но деньги, к сожалению, вернуть не сможем, — заученно вещала улыбающаяся продавщица.
— Да, это было бы замечательно. Знаете, как с детьми — вроде бы ее размер, а потом оказывается, что здесь узко, там широко. А в магазин их не заманишь, — одетая в норковый полушубок бабулька поправляла то аккуратный шиньон на затылке, то вспыхивающую в распахнутом вороте алмазную брошь.
Наконец ее молчаливый спутник выудил пухлое портмоне, демонстрируя готовность расплатиться за покупку.
— Сто пятьдесят, — девушка повернула ключ, открывая кассу, — платить будете в евро?
— В рублях по курсу.
Услышав последнее, Наталья побледнела и чуть не выронила вещи из внезапно ослабевших рук на стеклянный, идеально вымытый, хитро подсвеченный изнутри пол. «Я думала, цены в валюте запретили», — недоумевала она, положив вещи на прилавок.
Она судорожно стала искать ценник. Цифры были написаны ярко и перечеркнуты жирной линией. Злосчастные «У.Е.», напечатанные мелким шрифтом, она не заметила. «Выходит, набрала я на семь тысяч евро? Делать-то теперь что?»