Потому я остаюсь рядом с Эдвардом. Есть вещи, которые не хочется обсуждать, но надо. Например, что делать с Шарком. Мы связаны с компанией, что занимается кремацией питомцев. И чаще безутешные владельцы предпочитают воспользоваться их услугами. Но Эдвард отказывается. Я же молча киваю: его выбор, могу только мысленно поддержать. Мы с Амираной находимся рядом, пока он плачет, пока гладит Шарка.
— Ему сейчас хорошо. — тихо говорит Амирана. — Вы дали ему уйти от боли. Док, я документы подготовлю и передам на ресепшн.
Эту фразу она говорит уже на ухо, я едва заметно киваю. А сам выхожу из кабинета только минут через пятнадцать, убедившись, что с Эдвардом все в порядке.
Теперь на очереди Адриана. К счастью, больше пока пациентов нет. Так что я могу отправиться на поиски своей ассистентки. Хочется много ей сказать. Например, что надо уметь держать себя в руках. Что животные ощущают наше состояние и могут начать нервничать еще сильнее. И еще много чего.
Но тут я резко останавливаюсь. У женского туалета стоят две медсестры. При виде меня чуть смущаются, но затем одна резко встряхивает головой и подходит. Энни, вот как ее зовут. Точно.
— Доктор Райн, там ваша ассистентка…
— Что?
— Она плачет. — тихо говорит Энни. — Может… вы зайдете, а мы тут снаружи побудем, покараулим.
У нее милое лицо с веснушками. И рыжеватые волосы, стриженные под каре. Смутно припоминаю, что работать она пришла чуть меньше полугода назад.
— Думаю, это будет лучше сделать вам.
— Но вы же ее куратор.
М-да, логично. Тем более не стоит, чтобы другие знали, почему у Адри истерика. Это вопрос профпригодности. Так, ладно. На хрен все условности.
— Буду благодарен, если покараулите. — киваю и говорю тихо. — Энни, вы просто добрая волшебница.
У нее даже веснушки краснеют.
В женском туалете две кабинки, а еще пахнет лавандовым мылом и капает вода из крана. Основной же звук идет из крайней кабины.
Тихие рыдания. Такие, от которых меня точно начинает разрывать изнутри.
Надо же, а когда ссоримся с Латишей или с другой девчонкой и они пытаются реветь, я и не реагирую. А тут точно полоснуло ножом по ране.
Вашу мать, и опять мы в сортире. Я бы рассмеялся, не будь так хреново внутри. Кажется, это становится традицией в наших встречах.
Кабинка закрыта. Но замки ту хлипкие, а я крайне зол. Потому после хорошего усилия раздается треск. И дверца распахивается.
Адри поднимает зареванное лицо. Я же сглатываю, понимая, что ситуация то так себе. Я тут со сломанной дверью, она сидит в углу кабинки. Кажется, видел фильм, который начинался примерно так же.