— Иди, место.
Роско облизнулся и поспешил следом за мальчиком. Алёна же так и продолжала качаться на качелях. В одну сторону посмотрела, в другую. Но затем Костров подошёл ближе, её взгляд поневоле остановился в районе его груди. Алёна качаться перестала.
— Сегодня ты со мной выпьешь? — спросил Павел. — Или опять сбежишь?
— А если я не хочу пить? Я, вообще, вино не люблю.
— Солнце, ты никогда не пробовала настоящее вино. Я готов это исправить.
— Я предпочла бы… этого не исправлять. И, вообще, уже поздно. Я устала.
— Тебе же не четыре, чтобы уставать в девять вечера, Алёна.
— Ты специально? — разозлилась она.
Он тут же кивнул.
— Точно, я специально. Поэтому дождись меня. Я Ваньку уложу и спущусь.
— Видимо, это приказ, — пробормотала Алёна, когда Костров направился к дому. Снова ногами оттолкнулась, на этот раз сильнее, и даже глаза закрыла, полетев на качелях вперёд.
Альбина Петровна посматривала на неё осуждающе. И недовольно. Алёна даже не знала, чего больше было в её взгляде. Она вроде бы ничего плохого не делала, сидела в гостиной на диване, смотрела на не разожжённый камин, точнее, на расписную облицовочную плитку, и даже с вопросами к ней не лезла, а Альбина Петровна была ею недовольна. Кстати, Алёна даже шорты успела благоразумно переодеть, но, по всей видимости, всё равно выглядела как-то неприлично. Просто потому, что не спряталась в своей комнате, не заперлась на семь замков, а смела сидеть здесь и ждать Павла. Будто она это с огромным желанием делает. Но она в его доме, под его властью, и спорить с ним не осмелилась. И, между прочим, из-за этого и сама себя чувствовала неуютно.
— Вам что-нибудь принести? — спросила Альбина Петровна.
Алёна улыбнулась ей как можно добродушнее.
— Нет, спасибо. Я ничего не хочу.
Альбина Петровна продолжала мяться в дверях. В конце концов, сказала:
— Тогда я вас оставлю. И пойду к себе. Но если Павлу Андреевичу что-то понадобится…
— Я уверена, что он справится сам. — «Руки-то у него есть». — Отдыхайте, Альбина Петровна.
— Спокойной ночи.
Эта натужная вежливость ничего, кроме раздражения, не вызывала. Алёна вздохнула с облегчением, когда домоправительница, наконец, оставила её одну.
На стене висел портрет. Молодая женщина в скромном платье, с вплетёнными в корсаж шёлковыми лентами, и точно такими была украшена её шляпка с широкими полями. Целомудренная улыбка, мягкий взгляд. А в руках букет ромашек. Алёна знала, что этот портрет — единственный, сохранившийся от прежних хозяев. Его обнаружили в кладовке, завёрнутым в какие-то тряпки, и если не приглядываться, то можно было решить, что картина в хорошем состоянии. Но если подойти ближе, становились заметны мелкие трещинки, как паутинка, расходившиеся по всему полотну. Алёна и вчера его разглядывала, но недостатки её волновали мало, больше притягивала изображённая на портрете женщина.