— Как, говоришь, он выглядел?
— Холёный такой, здоровый. И глазки масляные.
Мы остановились перед дверями ресторанного зала, уставились друг на друга, Рома молчал, а я вдруг поняла, что я за руку его держу. Как так получилось, и когда я сама ухватила его за руку?
Я руку свою отдёрнула, заметила, как глаза Романа Евгеньевича сверкнули, он даже улыбаться начал. Чем-то я его смешила. Но тут прямо перед нами появился человек, мы оба посмотрели, и я застыла с открытым ртом. Перед нами стоял Холёный. И смотрел на нас с проницательным прищуром, правда, почти тут же приветливо улыбнулся.
— Кого я вижу, молодожёны пожаловали. А что в дверях стоите?
— Думаем, может, плюнуть на твоё гостеприимство, Альберт, и вернуться домой, там кровать удобная.
Я взглянула на Романа в возмущении, ничего не могла с собой поделать, но он даже не заметил.
Альберт Петрович же понимающе усмехнулся.
— Да, кровати у нас не предусмотрены. Но, может, порог переступите? Хоть покормлю вас.
— Переступим, — соблаговолил Роман Евгеньевич. Он откровенно обнял меня за талию, и мы вошли в зал ресторана. Зал, кстати, был полон. Я оглядела его, но при этом чувствовала, что Альберт меня взглядом сверлит. Но, не встретив моей ответной реакции, хозяин позвал сотрудника.
— Петя, проводи наших гостей к восьмому столику. У нас сегодня аншлаг, — сказал он, обращаясь к Роману, — но лучший столик я всегда придерживаю, ты же знаешь.
Я украдкой наблюдала за мужчинами. Роман оглядывал зал, внимательно и не торопясь, а Альберт Петрович приглядывался к нам с явным подозрением. Но в тот момент, как Роман Евгеньевич обращал свой взгляд к нему, Альберт принимался ему дружески, даже панибратски, улыбаться.
— Он тебя не любит, — озвучила я свой вывод Роману Евгеньевичу, когда мы с ним, наконец, присели за стол, и нас ненадолго оставили наедине. Официант подошёл, подал папки с меню и безмолвно исчез. А Альберт продолжал поглядывать в нашу сторону из бара. Интересно, чего он от нас ждёт? Серьёзных неприятностей? Я, на всякий случай, тоже присмотрелась к Роме. Но по нему нельзя было сказать, что он чем-то недоволен или что-то замышляет. Вальяжно откинулся на кресле с низкой спинкой, напротив меня, и лениво листал меню. А когда я говорила, кидал на меня короткие взгляды. Как сейчас. Я сказала, что Альберт Петрович относится к нему крайне подозрительно, а Рома лениво усмехнулся. И сказал:
— Тебе не надо из-за этого переживать.
— Я и не переживаю, — удивилась я его заявлению. — А говорю, как есть. И, вообще, он скользкий тип. Мне совсем не понравился.