Иван Александрович устроился на бежевом кожаном кресле. Встречающий шустро оббежал машину и занял место рядом. К его уму – хоть Павел Павлович явно желал что-то спросить, но удержался и продолжал сидеть все то время, пока машины выруливали с парковочного пространства перед больницей и выезжали на трассу. И молчал бы дальше, если бы Черниговский не заговорил первым.
– Кто будет подтверждать свадебную церемонию?
– Один из двенадцати верховных судей Империи, Ждан Семенович.
Можно ли оспорить то, что утвердил верховный судья? Воистину, это был козырь посильнее цесаревича, демонстративно брошенный банкирами на стол.
– Этому-то деньги зачем? – невольно вырвалось у Ивана Александровича. – Ему же всегда принесут.
– Дети, внуки. Жизнь в Москве дорогая, – рассудительно ответил Лигачев. – Этому поместье, другому дом. Не жить же ему хуже других.
– Да там годового дохода под сорок миллионов! Это же Старицкого кровь!
– Вот и все так думают, – сдержанно кивнул Павел Павлович.
– Ой не за того седая голова дочку выдал, – покачал головой Черниговский, вспоминая события как бы не столетней давности.
Затем и вовсе откинул эту мысль – без разницы, как распорядились приданым Старицкого, и отчего жить потомку приходится чужими деньгами. А то так покопаешься – и придешь к выводу, что предприятия обанкротились не по вине неумелых руководителей, а аккурат для того, чтобы верховному судье пришлось брать чужие деньги. Не надо искать тайных мотивов и интриг там, где человек может быть просто мразью.
– Изволите заехать к вам домой, за документами? – Обратил Лигачев внимание на пустые руки Черниговского.
– Езжайте прямо к дому Самойлова. – Иван Александрович мельком глянул на часы, отражающие семнадцатый час дня. – Мои люди будут вовремя. Документы у них.
– Вы доверяете им в полной мере?
Черниговский медленно повернул к соседу голову, затем отвернулся обратно к стеклу. Более попыток усомниться в его словах не последовало.
Люди были надежными – из тех, кто умел работать на чужой и изначально враждебной земле, расследовать и доводить дело до суда, даже если в тексте приговора могло оказаться княжеское имя. Этого, понятное дело, рекомые личности тщательно пытались избежать. Умные шли к Черниговскому с деньгами и мягкой просьбой подарить им жизни излишне ретивых исполнителей. Глупые пытались забрать эти жизни бесплатно. Не удавалось никому – и люди Ивана Александровича это ценили. Кроме обоюдной верности, были еще деньги, которыми щедро делились, и моральное удовлетворение – когда глупцов брали за глотку имперские прокуроры.