В день, когда пал князь Черниговский, лишившись титула, в империи без следа исчезли порядка двух сотен человек вместе с семьями и близкими. В тот же день в империи появилось абсолютно такое же количество честных граждан, никак не связанных с министерством внутренних дел – с новыми именами по абсолютно железным документам и кристально чистыми легендами. Два десятка остались в столице, остальные разъехались по имперским миллионникам – чем больше город, тем сложнее в нем найти беглеца. Так что Ивану Александровичу было из кого выбирать.
На Новом Арбате к процессии из машин буднично пристроились два седана с гербами Верховного суда – Лигачев только обаятельно улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд Ивана Александровича. Люди умеют работать – не более того.
Впрочем, столь же ненавязчиво оторвался от бордюра синий микроавтобус «форд» в полицейской расцветке и слегка подрезал процессию, чтобы деловито устроиться в авангарде разросшейся колонны машин. Правда, пришлось успокаивать нервно дернувшегося от торможения Павла Павловича и объяснять про своих людей. Не все у них ладно, далеко не все…
На заснеженном асфальте перед двенадцатиэтажным зданием они были без трех минут шесть – солнце почти покинуло короткий декабрьский день, и фонари заливали все вокруг тускло-желтым светом. Перестуком отозвались открываемые двери машин; лязгнули сбруей и оружием шесть спрыгнувших с «форда» бойцов в балаклавах и снаряжении спецназа МВД. Родная форма – как и снаряжение вместе с оружием. Даже документы с собой – и те настоящие.
Иван Александрович обернулся в сторону «судейских» – Ждан Семенович только-только выбирался из машины, опираясь на руку распахнувшего дверь охранника. Возраст, да и отъелся до неприличия – и вина тому вряд ли сидячая работа, которой обычно прикрываются кабинетные чины. С такой родословной быть толстым – значило погрязнуть в пороках или являться серьезно больным. Судейский был здоров.
– Павел Павлович, друг мой, тут совершеннейшая нелепица! – С отдышкой освободился Ждан Семенович от объятий машины и выпрямился, глядя на Лигачева. – Машина, что вы мне подарили, ужалась от мороза!
– Вы подрываете веру людей в судопроизводство. – Невольно вырвалось у Ивана Александровича шепотом.
– Они никогда не увидят его в полный рост, – шепнул в ответ Лигачев. – Даром перед ним огромный стол?
– Признаю, целиком моя вина. Я подарю вам новую! – С весельем адресовал Павел Павлович фразу в ответ.
– Вот уж будьте любезны, – оперся судейский руками о поясницу, разгибаясь.
От подобного движения, весьма добротное прямое пальто судейского очертило изгибы тела, и Черниговского слегка затошнило.