Тишина и неловкий перешаг с места на место от курьера за спиной.
– Но отчего-то ты не бежишь их убивать. – Констатировал я. – Зачем, если они умрут в пламени Механизма, верно, дед?
Князь поднял голову и вцепился в меня взглядом.
– Я видел медкарты Борецких. Я читал описания людей, которых медленно сожгли от пальцев ног до головы. Ты пытал их, пытаясь найти ответы – и скрупулёзно собирал информацию. Охотился на каждого Борецкого, как одержимый. Это ты подобрал княгиню из воды и поселил рядом с собой, терпеливо дожидаясь, когда она вновь обретет память. Ведь княгиня, преданная всеми, пожелает того же самого, что и ты сам. Сжечь этот мир до тла.
– Не люби, – еле слышно произнес князь пересохшими губами.
– Но княгине повезло, верно? Вернули титул. Нашли наследника. Она больше не хочет смерти этого мира. И ты отступился. Ведь тебе важнее, что она не знает, как остановить конец света. А ты – знаешь.
Старик шагнул вперед, к вертолету, но я заступил ему дорогу.
– Я вижу, ты собрался мстить. Собрался красиво сдохнуть, ведь Механизм все равно уничтожит всех.
Сильная рука схватила за воротник и подтащила к искаженному яростью лицу.
– Если я убью их, я остановлю механизм!
– Ты признал нас с Федором внуками. – Смотрел я ему в глаза. – Если есть хоть немного чести в твоих словах, завещай нам хотя бы месть!
И не отводил взгляда, пока не ослабли пальцы, отпуская скомканную ткань.
А мозолистая ладонь перешла на шею, притягивая мою голову ближе.
– Тогда слушай, внук, – зашептали на ухо едва слышно.
И не отпускали еще с десяток минут, пока тайна мертвецов оказалась во власти еще одного человека. Вместе с завещанием мести. Вместе с завещанием целого мира.
Вертолет взмыл под хмурое небо Сулаж-Горы и прянул на запад – к частным аэропортам.
А я остался на взлетной площадке, вместе с курьером.
– Письма не придут в срок, – шмыгнул он простуженно на ветру, жалуясь на врученную стариком стопку конвертов, перевязанную бечевой. – Теперь неделю ждать.
– Зато они хотя бы придут. – Сидел я на камнях и смотрел в небо.
Кажется, собирался падать снег.
Та, что в левой руке – легкая, мне по плечо. Та, что в правой – увесистая, но существенно ниже, до живота.
– Тебе какую? – Взвесил я обе лопаты и предложил настороженно смотрящему деду.
Тому самому, биологическому, старому князю Юсупову – в черном пальто, на котором крупными погонами улеглись хлопья снега. С седой, непокрытой головой – чуть неопрятной укладкой волос, как бывает под шквальным ветром от вертолета, ежели выпрыгиваешь в гневе, стоит ему только коснуться земли. С выдернутой верхней пуговицей на рубашке, что давит шею и не дает разъяренному человеку дышать.