Наверное, вид у меня был настолько ошарашенный, что князь поспешил уточнить.
– Я верну.
После чего горделиво удалился.
А я, встряхнув головой, пошел сообщать верным друзьям, что им надо срочно покинуть молодых невест и ехать устраивать мою личную жизнь. Как-то даже неловко… Но я же им помог – пусть возвращают добро!.. Желательно, добро возвращать выборочно – своих проблем пока хватает…
В общем, смска «под угрозой мои дети, срочно приезжай» была отправлена на два номера. А потом десяток минут нагнетал обстановку, сбрасывая вызовы. Это ж они детали спросят, а я врать не люблю.
– Не телефонный разговор, – бросил я сухо, когда стали звонить с других номеров. – Скажи всем, что уезжаешь на месяц. Встречаемся в Шереметьево, терминал F, послезавтра в полдень.
– Да я по поводу интернета и цифрового телевидения… – робко произнес парень со звуками колл-центра на фоне.
– Ты все услышал. – Положил я трубку.
В общем, отрепетировал.
А потом повторил то же самое с Пашкой и Артемом.
– Алеу, Димка? – Махнув декану в сторону открытой двери в его кабинет и предлагая вернуться к делам, отзвонился я помощнику. – Вывеси над высоткой флаг лейб-гвардии императора… Ну сшей и вывеси. Пусть все наблюдатели там охренеют.
Не мне же одному…
На выходе перехватила староста, глядя с сочувствием и неловкостью.
– Надо зачетку сдать и билет. Извини, я не вовремя…
– Запомни меня, каким я был. – Коротко кивнув, отдал я требуемое.
– Отправляют на границу? – С ужасом и трепетом уточнила она.
– Нет. Просто запомни и не расслабляйся. Всех касается, – поднял я взгляд и обнаружил подозрительно большое количество сокурсников для этого коридора.
Знаю я их сочувствие – не иначе праздновать собрались.
В день третий славной карьеры, сияя начищенными сапогами и выглаженным гусарским мундиром, я встречал друзей в зале приемов бизнес джетов международного аэропорта. Пашка задерживался, а вот самолет Артема уже состыковался со шлюзом – потому и я стоял в полный рост в небольшой проходной комнате с рядом кресел по левую руку, положив фуражку на изгиб правого локтя, а ладонью левой придерживал рукоять сабли в ножнах.
После разгрома домашнего особняка, все уцелевшее содержимое – в том числе оружие, которое хранилось там до нашего приезда, и новодел из под руки отца, было перевезено ко мне в Москву. Просто потому, что это все надо было разбирать, чистить и ремонтировать – а семья была в гостях у Федора, и вряд ли приедет, пока не отстроят новый дом. В общем, нашел там подходящую саблю – чудом не испорченную пламенем, огнем, воздухом, ни обвалом. Ни царапинки на черненных ножнах и эфесе, выполненном из скалящейся медвежьей головы с красными рубинами на месте глаз. А еще она отлично звучала, взрезая воздух, часть стола и краешек железобетонной колонны.