Осмотрели место тщательно, в мире настоящем и в Сумраке. Ничего, кроме следов боли и страдания, не нашли.
Бутырцев все же вынес из этой скорбной местности троих обнаруженных среди тел умирающих русских солдат, до которых никому не было дела. Сэр Джеймс позволил Льву Петровичу забрать их с собой. Даже выделил двух турок в помощь. Как он себе представлял их переноску? Ничего, Бутырцев справился с этим за две ходки чуть ли не к бухте. Третья не понадобилась – отошел страдалец.
Как ни старались тщательно подсчитать погибших и раненых, но с точностью хотя бы до десятков человек низшие чины учтены не были: тот пропал без вести, другой объявился в плену, этот был доставлен в лазарет безымянным и там скончался. Военачальники всех армий, подавая рапорт наверх, не сильно торопились огорчить ни русского императора, ни английский парламент, ни Наполеона III. Командующий британскими силами Раглан, дабы сразу не ошеломить британское общественное мнение, дал несколько последовательных депеш, уточняя потери, увеличивая их в большую сторону. Британия содрогнулась, а лондонские газеты впоследствии утверждали, что генерал так и не решился привести настоящее число.
Через месяц де Сен-Тресси рассказал Бутырцеву, что Наполеон III тоже подсушил официальные списки потерь, дабы избежать потрясений на бирже и не смущать французов. Более того, в честь «большой победы» был устроен салют из пушек у Дома инвалидов. Прах маршала Сент-Арно, начинавшего крымскую кампанию для французов, лежал рядом на кладбище при тамошней церкви в компании двух величайших полководцев Франции: Тюрення и Наполеона.
Считалось, что у русских убиты и ранены 10,6 тысячи солдат, у союзников – 5,7 тысячи, из них 4,7 тысячи англичан. Еще одна тонкость состояла в том, что штуцерная скоростная пуля-дура если не убивала русских солдат, то во многих случаях оставляла чистый раневой канал, позволяющий надеяться на благополучный исход лечения. Русский штык-молодец выворачивал противнику потроха и ливер. Пережить такое ранение было делом практически невозможным. Так что значительная часть раненых у интервентов впоследствии скончалась. Тем более что дальнейшие события зимы сложились для осаждающих самым печальным образом.
Офицеров погибло с обеих сторон в Инкерманском деле почти одинаково: двести шестьдесят три человека у союзников (в том числе семнадцать Иных), двести восемьдесят девять у русских (пять Иных). Перекос по потерям Иных был все из-за того же: потомственной аристократии у англичан среди офицерства было гораздо больше, чем в русской армии. По генералам у русских было преимущество: шесть погибших против одиннадцати у союзников.