— О чем ты вообще? Какое будущее? Мне ты нужна.
— Я не могу, Лев. Так, как ты хочешь… Просто не могу.
— Нет, — шепчу и пячусь назад. От нее. — Не говори мне этого.
— Ты уедешь сейчас, Лева. Я знаю, что тебя хотят купить в Монреаль Канадиенс. Это твоя мечта.
— При чем здесь одно к другому? Ты — моя главная мечта! Не хоккей, и не Канада.
Да уж, из уст хоккеиста звучит так себе…
— Это пока. Пока ты не получил то, что хочется. А дальше… Как ты видишь нашу жизнь?
— Ты поедешь со мной, — говорю убежденно.
— И кем я там буду? Чем буду заниматься?
— Чем захочешь! — говорю убежденно.
— Мне здесь позавчера предложили место тренера в сборной… Не основного, конечно. Так… Посмотрят, что у меня получится.
— Если ты хочешь тренировать, какая разница, где это делать?
— У тебя все так просто, Лев! Я, в отличие от тебя, канадского паспорта не имею. Ты хоть в курсе, как туда тяжело рабочую визу достать?
— Это решаемо! Выйдешь за меня замуж, и дадут, как миленькие.
— Нет, Лева. Глупости это все. Ну, какое «замуж»? Чтоб меня с грязью смешали все мировые СМИ? Чемпионка-педофилка. Только таких заголовков мне и не хватало для полного счастья.
— Почему тебя волнует все, что угодно, кроме меня?!
— Ты не прав. Пойми же… Это сейчас тебе меня завоевать хочется… По привычке. Из-за детской влюбленности, которую ты не сумел перерасти. А получишь, и… Ну, насколько тебя хватит? На год? Пять лет? А дальше? Я начну стареть, а вокруг тебя табунами девочки молоденькие будут виться. У тебя же соблазны на каждом шагу.
— Мне нет до них никакого дела! Не существует для меня никого, кроме тебя! Понимаешь?! И не будет никогда существовать. Я же вообще никого другого не вижу, — бросаю в полном отчаянии.
— Нет, Лева. Моя жизнь здесь. А твоя — там.
— Ну, хочешь, я тут играть буду? Ладно…
— Нет! — перебивает мою сбивчивую речь. — С твоим талантом тебе только в НХЛ можно реализоваться. И ты это прекрасно понимаешь.
— Значит, поехали со мной! — вновь завожу пластинку.
Она качает головой из стороны в сторону, и я понимаю, что все — ничего не вернуть. Мы остановились в точке невозврата.
— Иди к гостям, золотой… И живи своей жизнью. Я знаю, что впереди тебя ждут великие победы и настоящая любовь, ведь ты этого достоин, как никто другой. А я… Я не твоя львица.
Она поднимается с кровати, на которой сидела, и принимается собирать какие-то вещи. А я стою с перекрытым кислородом, немой устами и кричащий душой. Мне так больно, что я не могу пошевелиться, когда она уходит. Я настолько сломлен, что не нахожу в себе силы настоять на своем. Спустя годы, я все еще раздумывал над тем, мог ли я ее тогда удержать? Существовали ли какие-нибудь слова, способные убедить Вику остаться? И до сих пор я не был уверен, что не сглупил тогда, закостенев. Возможно… К черту! Что теперь гадать?