Сона взглянула на часы, подумала и сказала:
— Если вам нетрудно, узнайте про коэффициенты, пожалуйста, и позвоните. Вот служебный и домашний… — Она протянула Рубену листок с номерами телефонов.
— Сколько метров вы сдаете? — спросил Даниелян.
— Наша двухкомнатная — тридцать четыре и мамина однокомнатная — двадцать. Всего пятьдесят четыре метра, — объяснила Сона.
— И хотите обменять на трехкомнатную в шестьдесят пять квадратных метров, — улыбнулся Даниелян, — не так ли?
— Так, — кивнула Сона.
— Вот видите! — развел руками Даниелян.
— Но ведь обменивающиеся стороны согласны.
— Обменивающиеся стороны могут на многое согласиться, — усмехнулся он.
— Что вы хотите этим сказать?
— Хочу сказать, что в подобной ситуации стороны нередко вступают в сговор. Тот, кто отдает большую площадь, берет взамен деньги. Это раз. Второе: обществу выгоднее, чтобы в квартире большей площади жила более многочисленная семья. В данном случае шестьдесят пять метров для пяти человек — это слишком много.
— Вы же говорили, что-нибудь придумаете. Третий месяц я к вам хожу, сил моих больше нет…
— Я ведь не один. — Даниелян указал на стенку. — И надо мной есть начальство, и я за свои решения должен отвечать…
Сона неожиданно поднялась, выбежала из кабинета Даниеляна и скользнула через приемную в дверь напротив.
— Артем Никитич! — кинулась она к столу, за которым восседал лысый человек небольшого роста. — Одна двухкомнатная и одна однокомнатная… — И Сона заплакала.
— Погодите, погодите! — поднял руку Артем Никитич, другой рукой отыскивая кнопку селектора. — Даниелян, зайди. Не надо плакать, гражданка, не надо огорчаться…
— Слушаю, Артем Никитич, — покорно сказал Даниелян, входя в кабинет.
— Возьмите эту гражданку и срочно решите ее вопрос в рамках закона.
— Хорошо, Артем Никитич. — Даниелян повернулся к Соне: — Прошу!
Они вернулись в кабинет Даниеляна.
— Что с того, что пожаловалась? В рамках закона! — сказал Даниелян.
— Но я же человек! — Сона еле сдерживалась, чтобы не крикнуть. — Троих полусирот ращу…
— Успокойтесь! Успокойтесь, я вам позвоню… Хорошая вы девушка, но вот нервы у вас никуда не годятся, — дружелюбно сказал Даниелян.
— Простите. — Сона вытерла платком глаза и вышла из кабинета.
Дети подбежали к Соне, бросились ей на шею. Она присела на корточки, прижала их к себе, застыла.
— Меня Карен побил… — сообщила младшая дочь и надула губки.
— Только не хныкать! — Сона повернулась к матери: — Они поели?
— Да. Поешь и ты, я сейчас подогрею. Ты опоздала сегодня.
— Ты же знаешь, куда я ходила…
— И что там говорят?
— Тянут…