— Говорят, ты греческие книги читать умеешь?
— Умею, — смело глядя в глаза князю, сказал подросток. — Монах научил, грек Арефа, черноризец, что с княгиней пришел.
— А по-нашему, по-славянски, можешь?
— И по-нашему могу.
— Тоже грек выучил?
— Нет. Болгарин… Василий… слепой, ты его знаешь. Тот, которого Свенельд ослепил, чтоб не ушел. Тот, что поет.
— Чему еще обучен?
— Коней люблю…
— Все коней любят, — усмехнулся князь.
— Стрелы мечу.
— А нож? — Князь протянул отроку свой нож.
Мальчишка взял его, поискал глазами гонца — тот стоял, привалившись плечом к срубу кузницы, — и взмахнул рукой. Нож со звоном вошел в прокопченную стену в двух пальцах от побледневшей щеки гонца. Князь крякнул.
Мальчишка пошел за ножом, вынул, протянул князю.
— Коня этого знаешь? — Князь говорил уже каким-то другим, не усталым надтреснутым голосом, а крепким, сочным, хрустящим, как недозрелое яблоко.
— Это Облак — конь княгини Ольги.
— Умерла княгиня сегодня на заре… — помолчав, сказал князь. Он подошел к коню, уперся лбом в его крутую шею, потрепал холку. — Коня вместе с ней схоронить полагалось бы… — Обернулся к кузнецам, гридням, глаза его сверкали гневом. — Попы греческие да монахи околдовали мать со своим Христом! Эх! Велела хоронить себя по новому, по христианскому обычаю! Эх!..
Поднял князь голову мальчишки, заглянул в глаза. Спокойные глаза, умные, светлые и бесстрашные, как у самого князя. Легче стало на душе, сказал:
— Так что коня этого себе возьмешь!
Молотобоец выронил пудовый молот на наковальню.
Князь протянул отроку повод Облака:
— Иди…
Гонец тихо-тихо исчез в аспидно-черной глубине кузницы.
Мальчишка стоял ни жив ни мертв, однако решился, потянул повод. Но не успел он сделать и трех шагов, как князь остановил его.
— А может, ты мне все наврал про свои науки?..
Мальчишка резко обернулся:
— Спроси, что хочешь.
— Ну… — подумал князь, — скажи… как времена в году друг за дружкой идут? Где начало? Где исход?
Отрок сосредоточенно смотрел в глаза князю. Начал:
— С пролетья год начинается… с месяца березиля, свистуна, когда ветры свистят и щука хвостом лед пробивает. Потом месяц цветень — пустые щи, заиграй-овражки, ледолом-месяц. За ним травный месяц, мур — зеленые щи, росенник. Вослед — червец, изока, паутный, сирень-комарной, летний коловорот.
— Что за изока? — слукавил князь.
— Кузнечик такой в траве — изока, стрекочет. И слепни-пауты коней мучают…
Отрок замолчал, на глаза навернулись слезы — вот-вот брызнут. Князь заметил, приказал:
— Дальше!
— Дальше за коловоротом — липец червленый, сенозорник, сеностав, страдник, он же грозник… Потому как грозы о ту пору самые сильные…