Власть, как бы нехотя осталась в руках товарища Сталина и его коллег. Но мировое иудейство таких проколов не прощает. Именно с этого момента на нового вождя стали совершаться покушения и 5-го марта 1953 года в канун еврейского Пурима состоялось очередное жертвоприношение сатане, то есть генералиссимус Сталин был отравлен. Но именно он принялся восстанавливать былую мощь новой России. К сожалению, еврейские ставленники Енох Гершенович Ягода, признавшийся в заговоре против Сталина, и, казалось бы, русский Николай Иванович Ежов, получивший прозвище «кровавый», посеяли столько смертей на земле русской, что сам Малюта Скуратов на их фоне выглядел милым щенком.
Для НКВД требовался настоящий руководитель, и выбор Сталина оказался далеко не случаен. Во всяком случае, Лаврентий Павлович сумел выстроить и настроить структуру Наркомата Внутренних дел и в частности организовал работу шарашек. Но самое главное — русская разведка работала так, как никогда бы не смогло никакое скопище сионистских паразитов.
А после окончания Великой Отечественной войны Игемон вплотную занялся Атомным щитом для России. Самое интересное, что до 1945 года в управлении шарашками прямо или косвенно участвовали верхушка армии и промышленности. Но при создании ракетно-ядерного щита СССР Лаврентий Павлович наглухо закрыл двери перед военными, руководителями промышленности и даже ЦК партии. Он был целиком согласен с товарищем Сталиным и так же повсеместно принижал роль бездеятельной партии, хоть повсеместно утверждал обратное.
Сейчас, спустя больше полувека со дня гибели настоящего патриота нашей Родины, писать и что-то анализировать крайне трудно, к тому же множество документов до сих пор хранится в Красногорском архиве НКВД, помеченных грифом «Совершенно секретно», значит, доступа к ним в обозримом будущем не предвидится. Но кое-то всё-таки удалось вытянуть на Свет Божий.
До середины 1960 годов сведения об атомном проекте вообще не просачивались в отечественную печать, а позже подавляющее большинство учёных-атомщиков предпочитало либо вообще молчать о победе русского атомного оружия в гонке вооружений, либо поливать Лаврентия Павловича помоями, писанными по одному и тому же сценарию для всех, неугодных масонскому коммунистическому режиму. Как остроумно заметил Алексей Топтыгин: «Ветераны атомного проекта, те, что остались в живых, после, мягко говоря, небрежного отношения к радиоактивным материалам, с которыми им приходилось иметь дело, повели себя так, как подобает ветеранам (далеко не все, конечно) — всячески выпячивали свою роль и значимость, с ленцой припоминая о Берии: «Да, он изредка бывал, внося сумятицу и неразбериху; да, участвовал, но не более чем как зритель. Зато мы…». Дальше идёт такое, что становится совершенно очевидным, что роль Курчатова, Ванникова, Завенягина, Харитонова — и уж, тем паче, Берии — на фоне их свершений, так, проходной эпизод…»