Лаврентий Павлович встряхнулся, как пёс, вылезший из воды, но фигура странного посетителя никуда не исчезла. Наоборот, белые церковно-славянские надписи на монашеском куколе, на парамане и наплечниках приобрели какую-то непривычную для сумрака контрастность и уже не трудно было просто прочитать, что там написано. Только беда в том, что Лаврентий Павлович не владел этим языком, но почему-то подумал, что товарищу Сталину было бы не трудно прочитать эти надписи, поскольку у него за плечами было два курса духовной семинарии в Тифлисе.
Однако славянский шрифт прочитался сам собой. На куколе и наплечниках было написано Трисвятое,[30] а на парамане «Азъ язвы Господа моего Iисуса Христа на тѣлѣ моемъ ношу». Игемону показалось, что такие надписи мог бы прочесть даже любой первоклассник.
— Но кто же ты? — волна любопытства захлестнула сознание Лаврентия Павловича, хотя раньше он за собой такого не замечал.
— Я тот, кто может прийти и приходит, — опять повторил монах. — Обаче всуе мятётся грешник,[31] не изведав грядущего.
— И что же меня ожидает… в грядущем?… — тяжело выговаривая каждое слово, поинтересовался Игемон.
— Ты завершил то, что должно, — голос монаха звучал всё так же ровно и глухо, будто он говорил о чём-то обыденном. — Далече князи собравшиеся вкупе на Господа нашего и на Христа, помазанника Его,[32] примут дань по рукотворению своему, а держава возсияет после ига жидовского. Тебе же дань белоносима.[33]
— Но у меня осталось то, что не должно попасть в лапы Перелмутеру, иначе опять начнётся передел мира! При нашей встрече Николо Тесла передал мне секрет такой силы, что у жидовствующих может появиться желание уничтожить землю без возможности хоть какого-то восстановления.
— И волос не упадёт с головы твоей без ведома Господа нашего. Азъ есмь грешный монах Авель предрёк вашу встречу во времени, ибо воины Христовы останутся с Господом и сраму не имут.
— Так ты монах Авель?! — ахнул Лаврентий Павлович. — Тот самый?! Почему же Николо Тесла отдал мне чемоданчик со своими открытиями?
— Доколе рукотворение его оставалось в стане жидовствующих, стоило опасаться войн и страданий миру Божьему. Обаче они никогда от войн не откажутся, токмо ты послужил оберегом и тот чемоданчик никому не подвластен. Не найдут они то, что не надобно.
— Они и так слишком много знают, — горько усмехнулся Лаврентий Павлович. — Недаром работала моя разведка. И даже о разработках атомного оружия мои резиденты доставили столько материала, что все ихние разведки позавидовали бы, но впустую. Им никогда не постичь энергию эфира, и даже расщепление водорода для них — тёмный лес.