– Что? – вскинулся Магит. – Договаривайте!
– Ну-ну… Перестаньте, – теперь их урезонила сама директриса.
Все это время Лионелле оставалось лишь наблюдать и удивляться тому, как быстро исчерпался конфликт. В душе она уже простила Мезенцева и, когда все окончательно утряслось, поинтересовалась:
– Я нужна или могу идти?
– Подождите… – сказала Валентина Ивановна и посмотрела на Магита: – Распустили коллектив, уважаемый Виктор Харитонович. Напоминаю и прошу обратить на это внимание, над нами все еще висит пресловутый дамоклов меч. Того и гляди головы полетят.
– Чьи головы? – несмело спросил Магит.
– В первую очередь ваша. Вы не только можете потерять работу, но и получить реальный срок.
– Пугать изволите? – гордо вскинулся Магит.
– Предупреждаю, – сказала Валентина Ивановна и, сердито оглядев визитеров, заявила: – Больше никого не держу. Впредь разбирайтесь сами. Я в этом больше не участвую, хоть перебейте друг друга.
Вернувшись в репетиционную комнату, Магит коротко бросил:
– Читки не будет! Завтра репетируем на сцене.
Артисты задвигали стульями, стали подниматься и собирать свои вещи. Кое-кто уже направился к выходу.
– Минуточку внимания! – Мезенцев постучал по столу свернутой ролью.
Все развернулись и с любопытством уставились на него.
– Довожу до общего сведения, что я соврал про связь с Лионеллой Павловной. А посему приношу ей свои извинения. – Мезенцев приблизился к Лионелле и встал перед ней на одно колено:
– Простите великодушно!
– Что за театральщина? – возмутилась Вера Петровна.
– Позволю себе заметить, мы с вами в театре, – сказал Мезенцев и поднял глаза на Лионеллу: – Простите!
– Бог простит… – бросила она и вышла из комнаты.
На лестнице Лионелла догнала Петрушанскую:
– Нам нужно поговорить.
– О чем же? – Зинаида Ларионовна, не останавливаясь, повязала на шею шарф.
– Уделите мне всего полчаса. Пойдемте сядем где-нибудь в кулуаре.
– Да вы просто заинтриговали меня, – улыбнулась Петрушанская. – Ну, пойдемте.
Лионелла намеренно провела ее коротким путем в помещение, где висели портреты артистов труппы. Там подошла к портрету Снегиной и спросила:
– Вы ее знали?
– Раечку?.. – Петрушанская оглядела снимок, после чего задумчиво обронила: – Боже мой… Я совсем забыла ее лицо.
– Как она умерла?
– Замерзла на театральном крыльце. Звучит неправдоподобно, но все так и было. Если бы не колонна, за которой она лежала, возможно, ее кто-нибудь и заметил бы. Но с улицы крыльцо служебного входа не просматривается.
– Это было убийство?
– Может быть… Мы, ее друзья, только догадываемся. Официальная версия – переохлаждение организма.