Лионелла заглянула внутрь и увидела серьги с большими прямоугольными изумрудами.
– Их две. Зачем проверять?
Митрошников положил перед ней фотографию:
– Сверьтесь со снимком. Его предоставил ваш муж.
Она сравнила серьги с фотографией:
– Это они.
– Тогда распишитесь в ходатайстве на возврат изъятых ценностей. – Он указал пальцем на распечатанный формуляр. – А потом здесь и здесь. – Пока Лионелла расписывалась, Митрошников продолжил говорить: – Ввиду баснословной стоимости похищенных ценностей, возвращаю вам их несколько преждевременно, поскольку не хочу нести ответственность за сохранность.
– Так даже лучше. – Расписавшись в документах, Лионелла положила на стол ручку, закрыла коробочку и сунула ее в сумку.
Митрошников обратился к Вере Петровне:
– Теперь можете извиняться.
Она дословно повторила то, что уже говорила:
– Я извиняюсь перед вами, Лионелла Павловна.
– Давайте это забудем, – ответила Лионелла, но Вера Петровна неожиданно упрекнула ее:
– Вы пообещали Виктору Харитоновичу, что заберете заявление, и не забрали.
Лионеллу покоробило, что из них двоих виноватой оказалась она.
– Вы воровка и шантажистка, – сказала Лионелла. – Не смейте требовать от меня снисхождения. Вы его не заслуживаете.
В разговор вмешался Митрошников:
– Лионелла Павловна планировала забрать свое заявление, но в связи со вновь открывшимися обстоятельствами я отказал ей.
– И что же теперь делать? – расстроенно поинтересовалась Вера Петровна.
– Будем разбираться. Большего сказать не могу.
Митрошников отпустил Магит, но, когда собралась уйти Лионелла, сказал:
– А вас прошу задержаться.
Она вернулась к столу, села и уставилась в него взглядом.
– Хотите сообщить что-то новое?
– Мы установили номер телефона, с которого звонила та женщина во время вашего интервью на радио.
– Кому принадлежит телефон? – спросила Лионелла.
– Он зарегистрирован на постороннего человека. Такие номера называются «левыми».
– И что же? Совсем невозможно установить, кто звонил?
– Почему невозможно… Возможно. Но для этого нужно время.
– Ну так потрудитесь. Это ваша обязанность.
– Прошу не забываться. Мои обязанности по делу Снегиной закончились двадцать лет назад.
– Тогда зачем вы этим занимаетесь?
Глядя на нее, Митрошников обескураженно покрутил головой и делано рассмеялся:
– Мне это нравится! Не вы ли просили меня разобраться с этим звонком?
– Если бы не хотели, вы бы не разбирались.
– И это правда… Однако на этом новости не кончаются.
– Что еще?
– Для начала позвольте задать вопрос, – сказал следователь.
– Пожалуйста, задавайте.
– В разговоре с Верой Петровной вы сказали, что она шантажистка. У вас есть факты шантажа или к слову пришлось?