, конечно… Я хочу сказать, нужно соблюдать конфиденциальность, понимаете?
– Вполне… Sous le manteau.
– Вы говорите по-французски?
– Немного, но давайте продолжим по-английски.
Литтлджон хорошо знал французский. Его добрые знакомые из соседней квартиры в Хэмпстеде были французами и вечерами за игрой в бридж часто давали ему уроки, однако не видел смысла вести расследование на иностранном языке. Не следовало позволять мисс Маллинз отклоняться от главного.
– Я только принесу корешки квитанций на заказные письма, который мистер Райдер отправлял своим издателям, инспектор. Это мелкие бандероли. Naturellement[52], рукописи не занимают много места, правда? Давайте-ка посмотрим… – Она снова торопливо юркнула в заднюю комнату и принесла свои учетные книги. Потом принялась нервно перелистывать корешки квитанций, шевеля губами и зачитывая имена. – Ну вот, инспектор. Примерно раз в месяц отправлялась бандероль по адресу: Юго-Западный почтовый округ Лондона, Стокуэлл, Севен-Систерс-роуд, 44Б, издательство «Граймз и Уиллз».
Литтлджон записал адрес. Странное место для издательства! Нужно будет проверить.
– А самому мистеру Райдеру приходили почтовые бандероли с доставкой на дом, мисс Маллинз?
– Да. На его адрес приходили пакеты примерно такого же размера, как те, что он отправлял. Наверное, рукописи, которые мистер Райдер читал или правил, n’est-ce-pas?[53]
– Вероятно. А в последнее время бандероли поступали или отправлялись?
– Нет. Ничего с… так, так… вот последняя квитанция. Ничего с самого падения Франции… – Голос мисс Маллинз дрогнул. – Милая, милая Франция, – прошептала она и разрыдалась.
Литтлджон поспешно скрылся в телефонной будке и позвонил в Скотленд-Ярд насчет адреса, по которому Райдер отправлял бандероли. Пока он ждал, почтмейстерша успела привести себя в чувство с помощью большого носового платка. Вскоре к почтовой стойке подошла женщина получить денежный перевод. Двое детей заглянули, чтобы купить по плитке шоколада, его пришлось извлекать из тайника за горами запасов бакалеи и тканей, в беспорядке загромождавших полки. Запахи кофе, сыра и аниса проникали даже в закрытую телефонную будку.
– Простите меня, инспектор, – произнесла мисс Маллинз, когда Литтлджон снова вошел в магазин. – Я ужасно расстраиваюсь, думая о том, что случилось с местом моих счастливых воспоминаний.
Очевидно, она забыла о пережитых унижениях.
– Не извиняйтесь, мисс Маллинз. Будем надеяться, война скоро закончится и мир станет прежним. Ради этого стоит подождать, верно?
– Да-да, инспектор. Вы действительно считаете, что все будет как раньше? Эти бомбардировки и ужасные немцы в дорогих сердцу местах заставляют усомниться… Кстати, инспектор, мне вдруг кое-что пришло в голову. Наверное, это не имеет значения, но я должна вам рассказать. По-моему, в некоторых бандеролях, что приходили мистеру Райдеру, лежало что-то металлическое. Может, гравировальные пластины для печати иллюстраций к книгам? Во всяком случае, в одном пакете что-то побрякивало, словно горсть медяков… ну, знаете, как бренчит мелочь или кое-что потяжелее. Похоже, бандероль упаковали неплотно, вот внутри что-то и вывалилось. Помню, Виггарс, наш почтальон, сказал об этом мистеру Райдеру, а тот сильно рассердился и нагрубил ему и велел не лезть в чужие дела.