– Хорошо, Харриуинкл. Я рад, что ваши усилия принесли плоды, – похвалил подчиненного Олдфилд, на что констебль скромно заметил, что это заслуга не его, а мисс Сатчелл.
– Говорит, она узнала о преступлении вчера, но только сегодня утром поняла, что ее сведения могут оказаться важными.
– Итак, – произнес Литтлджон, – теперь нам нужно выяснить, с кем мисс Тидер собиралась встретиться.
– Я как раз к этому подхожу, – с готовностью подхватил Харриуинкл: ему не терпелось выложить оставшуюся часть истории. – По словам мисс Сатчелл, мисс Тидер спросила ее, как только вошла, не появлялся ли священник, и велела пригласить его войти или сообщить ей, если он вдруг покажется на дороге. Мог ли это быть преподобный Клапледи? Высокий священник, сказала мисс Сатчелл. Сдается мне, вряд ли это пастор, хотя среди коротышек мог бы сойти за высокого.
– Нет, это не он, – возразил Литтлджон. – Я догадываюсь, о ком шла речь. По свидетельству Сары Расселл, служанки, в воскресенье мисс Тидер написала письмо некоему священнику и отправила его по почте. Думаю, мы убедимся, что она ждала мистера Уиньярда.
– Будь я проклят! – воскликнул Олдфилд. – Дело принимает любопытный оборот.
Инспекторы объяснили растерявшемуся Харриуинклу, кто такой мистер Уиньярд.
– Полагаю, этот джентльмен – следующий в нашей программе, – сказал Литтлджон. – Мы найдем его в коттедже «Брайар», где он остановился.
– Нам не стоит идти к нему вдвоем, – заметил Олдфилд. – Это испугает его, он замкнется и будет отмалчиваться. Я вернусь в Эвингдон. У меня еще масса дел. Дайте мне знать, если смогу быть вам полезен.
Прежде чем расстаться, трое полицейских еще раз осмотрели проход в стене боярышника на случай, если какие-то следы остались незамеченными. По лугу свободно разгуливал домашний скот, поэтому найти удалось лишь отметины копыт, коровьи лепешки да беспорядочное множество отпечатков лошадиных подков и грубых башмаков, подбитых гвоздями. Маленькая группка распалась в центре деревни: Олдфилд отправился в управление полиции, констебль повернул к дому, а Литтлджон зашагал в сторону коттеджа «Брайар».
Служанка открыла инспектору дверь и проводила его в гостиную, где он остался ждать прихода Уиньярда. В комнате было душно и пахло сыростью. На стенах висели две массивные картины. Повсюду во множестве расставлены были фотографии в рамках. На бамбуковых столиках и другой мебели в викторианском стиле лежали в строгом порядке альбомы, переплетенные подшивки религиозных журналов, нравоучительные романы, стереоскоп и стопка пластин к нему. Обстановку составляли обитый плюшем старый мебельный гарнитур с софой и громоздкий сервант. На спинках кресел красовались салфетки, на диване – кружевные подушечки, на серванте – блюдо с искусственными фруктами и уродливые вазы с бумажными цветами. На этажерке и полке над камином теснились всевозможные статуэтки и безделушки – вероятно, сувениры. Маленькие солонки, кувшинчики, чашки и блюдца, украшенные гербами. Стаканы из цветного стекла, костяные кольца для салфеток и ножи для разрезания бумаги с названиями курортов, где их приобрели. Стеклянный шар с домиком и церковью внутри – если встряхнуть такой шар, в нем поднимется снежная буря. Литтлджон встряхивал игрушку, когда открылась дверь и вошел преподобный Этелстан Уиньярд с визитной карточкой инспектора в руке. Он вяло пожал ладонь детектива.