Мамочка К. разозлилась. Подскочив к Кайлару, она схватила его за ухо, будто непослушного маленького мальчишку, и отвела На второй этаж, туда, где стояли мягкие кресла, пол был устлан толстыми коврами, а в углу дежурил стражник. Двери из этого помещения вели в четыре комнаты, в которых работали девушки, а лестница — вниз, в гостиную, украшенную интригующими, но вполне пристойными картинами и книгами в кожаных переплетах. Мамочка К. наконец отпустила Кайлара и бесшумно закрыла за собой дверь.
— Черт тебя дери, Кайлар! Дейдра и так сама не своя от страха. Что ты делаешь, скажи на милость?
— Говорю неприглядную правду. — Он пожал плечами. — И лгу. Какая разница?
— Если бы я на твоем месте захотела правды, то взглянула бы на себя в зеркало, черт побери! В нашей жизни нет никакой правды, остается довольствоваться тем, чем только можешь. Ты из-за этой девушки совсем потерял голову! Это безумие! Ты спас ее, Кайлар. Пусть живет спокойно. Только благодаря тебе у нее теперь такая жизнь.
— И шрамы — тоже благодаря мне.
— Дурак ты, вот ты кто! Ты хоть раз задумывался о том, что сталось с остальными девочками из вашего цеха? Они давно спились, скурились, превратились в воровок-карманниц, или калек-попрошаек, или дешевых шлюх, или малолетних мамаш с заморышами детьми. А некоторые из них никогда не родят, потому что сотню раз травились настоем пижмы. Держу пари, шрамы от издевательств какого-то ненормального достались далеко не одной Элене, а вот надежда на нормальную жизнь и светлое будущее есть только у нее. Все благодаря тебе, Кайлар!
— Но я должен был…
— Единственное, что ты мог предпринять, — это прикончить того парня намного раньше. Если бы ты был способен на убийство, то не болел бы душой за покалеченную девочку. Я к тому это говорю, чтобы ты наконец понял: даже если ты действительно в той или иной степени ответственен за ее шрамы, они — слишком малая плата за жизнь, которую ты ей подарил.
Кайлар отвернулся. Здесь тоже было окно, смотревшее на рынок. Из обыкновенного прозрачного стекла, обычной формы. Его тоже защищала наружная решетка, но прутья не отличались изысканностью линий; их края были заточены, почти как кинжалы Дарзо. Теперь Элена стояла ближе, и Кайлар видел ее шрамы. Она вдруг улыбнулась, и рубцы словно исчезли.
Улыбались ли так же девочки в Крольчатнике? Кайлар поневоле ответил Элене улыбкой и почувствовал такую радость, какой не испытывал долгое-долгое время. Продолжая улыбаться, он повернулся и взглянул на Мамочку К.
— Не пытайтесь оправдать меня.
— Это не оправдание, а действительность! Если я не раскрою тебе глаза на правду, то никто этого не сделает! К тому же тебя, как и Дарзо, гнетет бремя вины.