— Оставайся, и я отвезу тебя домой!
Он повернулся к ней. Его грудь вздымалась и опадала, ладони сжимались и разжимались. Сорча прищурилась. Он не просто злился, он боялся. Шторм многого стоил, и он жалел, что отправился сюда.
Они должны вернуться через шторм. Дело было в том, что это будет снова. Может, в мир людей вернуться было проще, но она сомневалась в этом.
Он потеряет еще людей. Больше русалок умрет. И она ругала, что он не доставил ее на остров, хотя была причиной этой беды.
Сорча выдохнула.
— Понимаю, Манус. Да. Но мне нужно взять с собой вещи, а их нельзя мочить.
— Я не говорил, что вещи будут в безопасности.
— Там книги матери, — крикнула она, он снова отвернулся. — Только они остались от нее, и я не оставлю их.
Он замер. Она смотрела, как его плечи гневно поднялись и опустились в поражении.
— Ты все равно пойдешь туда?
— Выбора нет, вы это тоже знаете. Наказание фейри за нарушение сделки хуже быстрой смерти в море.
— У меня есть подарок селки, что поможет твоему мешку быть сухим, но я жду, что он вернется ко мне.
Сорча сцепила пальцы.
— Я постараюсь вернуть его, когда все кончится.
— Я запомню.
Манус махнул моряку, самому подвижному среди всех на палубе, лежащих, как осенние листья. Ворон вылетел из каюты капитана с воплем в воздухе. Сорча смотрела, как он летит к острову.
Ворон тоже хотел туда, куда и Сорча. Она посмотрела на остров и подавила трепет. Что-то в этом месте ощущалось неправильно.
Воздух был неподвижным. Океан не бил о камни, а избегал прикосновений к земле. Даже стихии бросили Гибразил. В острове было нечто больше, чем говорилось в легендах, и Сорча боялась узнать, что.
Она держалась, пока опекун отпускала их. Корабль покачивался, словно бури и не было. Сорча хотела бы забыть это так же просто, как «Сирша».
Шаги сообщили, что моряк с ее мешком в вытянутой руке вернулся. Он держал его перед собой, мешок качался с его пальцев, словно он не хотел ее трогать.
Сорча узнала это выражение. Так же смотрели на маму месяцами, а потом сожгли ее. Они винили ее во всех неудачах. Корова соседа умерла, ребенок простыл, колодец высох — виновата ведьма, проклявшая город. Они решили сжечь мать Сорчи.
Она забрала мешок с тихим ругательством.
— Я не призывала бурю, дурак. Отдай.
Моряк отпрянул от нее.
Неплохо. Он боялся ее, может, так было проще смириться со штормом, но она не хотела, чтобы к ней относились, как к ведьме. Сорча была хорошей. Она бы их исцелила, если бы не прибыли русалки.
Она забросила мешок на плечо и протянула руку Манусу.
— Амулет?
Он вытащил мешочек из кармана. Он был сухим. Ни капли воды на пятнистой поверхности.