В молчании мы добрались до шоссе, тянущегося мимо города. На подсвеченном указателе краснело число 128.
– Мы идем верно? – робко спросил Миико.
– Негде еще было заблудиться, – буркнул Отум.
Вдоль 128-го шоссе тянулись ряды синих фонарей. Лицо Отума окрасилось голубым, когда он встал под фонарь («Как мертвец», – мелькнуло у меня в голове). Это блуждание в потемках все еще напоминало мне скверный сон. К тому времени шли мы уже часа три, и я начал уставать, тем более что стояла глубокая ночь.
В лице Отума проступало какое-то беспокойство. Может, поэтому Миико спросил, не заблудились ли мы.
– Тут вроде должна быть забегаловка поблизости? – спросил Отум.
Как будто мы могли знать, что здесь поблизости.
– Что, уже оголодал? – спросил я.
– Тебе и вторую бровь разбить? – поинтересовался Отум.
Я предпочел промолчать. На данный момент.
– Чего встали? К рассвету мы должны быть как можно дальше отсюда.
– Ты должен быть как можно дальше отсюда, Отум, – напомнил я, быстро забыв о своем решении сохранять благоразумие. Мне настолько нравилось раздражать этого мудака, что я даже готов был рискнуть своей физиономией.
Отум сплюнул на асфальт.
– Допустим. Но ты вроде как со мной. Или нет? Тогда мотай отсюда. Ну же. Мотай отсюда.
Он проколупывал меня взглядом, пока его внимание не отвлекла приближающаяся машина.
– На обочину, живо, – скомандовал Отум, и первый отступил в тень придорожных кустов. Мы с Миико неохотно последовали за ним.
– Что же ты сделал, Отум? – шепотом спросил я. – Убил кого-то?
– Не твое дело.
Я попытался поймать взгляд Миико, но он упорно смотрел в другую сторону.
Машина пронеслась мимо. Это была обычная легковая машина, довольно-таки старая («Не полицейская», – желчно отметил я про себя). Мы выбрались на шоссе.
– Мы будем прятаться от каждой развалюхи по встречке? – уточнил я.
– А у тебя есть какие-то возражения? – злобно напустился на меня Отум.
– Нет, – быстро ответил я. – Нет.
– Эфил, ты можешь помолчать? – вставил вдруг Миико, и по его лицу пробежала первая капля дождя.
«Здорово», – подумал я, но вслух ничего не сказал.
Асфальт намок и блестел под фонарями, как черное стекло.
«Едва ли что-то хорошее может начинаться вот так, – мелькнула у меня мысль. – Не будет ничего странного, если через неделю мы все будем мертвы».
Миико зевал, что было заразно, и я зевал тоже. Отума усталость не брала. Он шел быстро, глядя вперед и сжимая губы. Мне не хотелось признаваться себе в этом, но именно присутствие Отума не позволяло мне вернуться домой. Отум не держал меня словами или действиями, он держал меня своим презрением. Да, он будет презирать меня, если я просто развернусь и побегу обратно. Что хуже, научит Мико презирать меня.