В розыске Мэл и Гибсон не были, (что они оба считали чудом), да и никто не знал, чем они промышляют. Жена Мэла догадывалась, но, тем не менее не задавала лишних вопросов. Надо кормить дочь. Они оба это понимали.
Пока Гибсон с волчьим блаженством запихивал в себя остатки фастфуда патрульные проехали мимо в сторону кассы. Видимо поздний ужин их интересовал больше чем два подозрительных типа на парковке ночью.
Мэл свернул карту и с несокрушимой решительностью вернулся в машину. К его облегчению больше не воняло.
Наконец они выехали с парковки и меньше чем через час уже колесили по проселочной дороге. Спустя полчаса машина свернула в лес, и ехали они так до тех пор, пока не остановились в полумиле к границе, где лес заканчивался.
– Ближе подъезжать опасно, не хочу светить машину, – сказал Гиб. – Отсюда двинем своим ходом.
Забрав из багажника, рюкзак, лом, отмычки, пистолет, баночку хлороформа, в общем полный набор грабителя, и помешкавшись Гибсон бросил в рюкзак так же пачку сухарей, они отправились в путь через плотную стену дубовых деревьев.
Небо было затянуто кронами листвы. Запах дождя и грибов навеивал на Мэла детские воспоминания, в которые он полностью ударился, и даже не заметил, как они вышли к подножию утеса.
– Там наверху, – Гибсон вытянул палец, – вила моего товарища.
– Товарища? – удивился Мэл. Надеюсь, когда я разбогатею, ты или твои дети, не придут ко мне так же ночью ограбить меня.
– Надейся, надейся, – усмехнулся тот, затем хитро улыбнулся, – после этого дела мы оба разбогатеем. Как и договаривались семьдесят на тридцать.
– Да ладно, Гиб, – отмахнулся Мэл, – я дам тебе все тридцать пять процентов.
Оба посмеялись, обменялись друг с другом комбо из ударов в плече, и затем два силуэта в ночи заскользили вдоль утеса. Через минуту они остановились.
– Вот тут, – прошептал Гибсон, – есть проход. И действительно, если бы он не показал, то Мэл бы и не заметил. В громадной горе было узкое углубление с высеченными в нем ступенями, тянувшимися до самого верха. Сам проход был замаскирован высокими пышными кустами, так что и при свете дня его было бы сложно распознать.
– Восемьдесят шесть, – сказал Гиб, когда его нога коснулась последней ступеньки наверху. – Ровно восемьдесят шесть ступеней.
Перед ними предстал дом, огороженный забором. Стены дома были выложены из белого камня, и Мэл вспомнил, где он уже такой видел. Когда–то с женой они ездили в Иерусалим и там все дома были вымощены сплошь из этого камня. Его добывают лишь в пустынях Израиля. Там же он узнал, что есть даже закон, запрещающий строить дома из какого–либо другого материала. Да будет дизайн города един…– говорилось в законе.