… - Как ты запоминаешь цифры?
— Отлично, — удивился я, — у меня вообще со склерозом проблем нет.
— Ну да, это ведь твоя профессия, — покивал Кролик, — я дам тебе телефон. Позвонишь по нему только в самом пиковом случае.
— Например? — уточнил я.
— Если просто в полицию загребут — не звони.
— Понял, — слегка опешил я. Похоже, приятель здорово переоценивал меня, если считал, что обвинение во взрыве самолета — это мелочи, с которыми я вполне способен справиться сам, не привлекая таких серьезных парней, как он.
— Ты и в самом деле считаешь, что «все мы под колпаком у Мюллера»?
— Нет, — покачал головой Кролик. Но лишь у меня отлегло от сердца, как он тут же все испортил, добавив, — Не все.
Мы расстались, подробно обговорив, что и как я не должен делать: обращаться в посольство, пытаться наладить контакт с родственниками, друзьями, любимыми женщинами, связываться с Кроликом за исключением экстренных случаев, копать под «Алексу», конфликтовать с полицией, переходить улицу в неположенном месте, бросать фантики мимо урны и так далее, миллион сто пятьдесят шесть правил, которые можно свести к одному: «не светиться, сидеть тихо, как мышь под метлой».
— И как долго? — скривился я.
Кролик пожал плечами.
— В идеале — пока не поймают настоящих террористов.
— Но кто будет их ловить, если есть — я? Человек без профессии, без документов, которого разыскивает Интерпол, да еще неизвестно как оказавшийся в этом самолете? Думаешь, этой истории с желтым шариком кто-то поверит?
— Я разве сказал, что ты должен прикинуться диванной подушкой? Действуй. Но очень осторожно. Я помогу тебе.
Что-то приятель недоговаривал. Но я не стал настаивать. Знал — бесполезно. Напоследок он вручил мне мобильный телефон, хлопнул по плечу и, пожелав удачи, как-то быстро отдалился, растворившись в толпе на Рю де Ро, среди плащей, зонтов и спокойных отстраненных улыбок.
Я остался один, даже приблизительно не представляя, что я все-таки должен делать. И в каком порядке.
* * *
На площади у фонтана расположилась довольно живописная группа. Их было человек двадцать, но никакого напряжения они не создавали: пестрая стайка очень похожих между собой мужчин, женщин и детей — все в джинсе, расшитой бисером, длинные волосы расчесаны на прямой пробор и перехвачены «хайратниками», на шее — кошельки с бахромой. Они заняли три скамейки, кому не хватило места — расположились прямо на бордюрных камнях. Удивительно, но вся эта толпа не привлекла никакого внимания ни прохожих, спешащих по своим делам, ни пары полицейских, которые прошли мимо и даже головы не повернули. На мне их взгляд задержался несколько дольше. Я едва не начал тихонько паниковать, тем более, что один из них тронул своего напарника за плечо и, что-то сказав, развернулся, было, ко мне. Мои губы сами собой растянулись в улыбке: доброжелательно-безразличной. Я глянул на небо и раскрыл прикупленный по случаю зонт.