– Да собран я! Хоть в Крым, хоть в Рим! Толку то?! Этот мудак слишком много на себя завязал! На свою харизму, на удачу, славу, любовь богов!
Оркус осторожно покосился на небеса:
– Неназываемый говорит, что с Глебкой все в порядке… Надо просто подождать…
– Ага, в порядке… Что русскому в радость, то немцу смерть! Ладно… Прости… Реально срываюсь. – Алексей медленно выдохнул, затем тряхнул головой и энергично растер руками осунувшееся от усталости лицо. – Короче, по делам нашим скорбным… Найдено более семнадцати тысяч надгробий. Как ты знаешь – мироздание одарило всех участников Битвы сорокадневным посмертием. Сегодня, кстати, день последний, сороковой. Удалось воскресить почти…
Младкор говорил и говорил, сыпя цифрами потерь и достижений, расходов и трофеев, а Оркус слушал вполуха, давая парню выговориться и борясь с желанием закрыть глаза. Взгляд особиста пытлив и натренирован, а оттого – у Оркуса крепко щемило сердце. Непривычной, тоскливо-щенячьей болью…
Он не хотел видеть, как мокрым изваянием застыла на краю алмазной воронки Багира. Котята несмело подвывали у ее могучих лап, а растерянный Саблезуб, уже который день беспомощно метался вокруг.
Как лежащая на осколке гранита Главгончяя, с сорванными до мяса когтями, все тянула и тянула заунывную похоронную песнь. И даже серебряная чаша с крепчайшим бразильским кофе – не могла вырвать Искру из тяжелой меланхоличной тоски.
Как потерянно бродит по полю Бомба. Теперь бы она еще больше понравилась Умке – воительница мало того что заметно округлилась, так еще и в один миг поменяла масть на пепельно-белую. Просто ее волосы поседели в один день…
Понравилась бы, если б Умка не исчез вместе со своим вождем…
Как бросала в котлован лепестки цветов невесть откуда взявшаяся кроха-Аленка. И даже отсюда Оркус легко мог прочитать по ее губам: «дядя Глеб, ты обещал вернуть мне папу!»
Наконец, мироздание сжалилось на старым воином. Случилось то, чего он не испытывал уже десятки лет. Слезы накатили на глаза, затуманивая взор и хоть немного облегчая сердечную боль…
Огарок свечи из Плоти Его догорал посреди Великого Ничто. Трепыхавшее на кончике фитиля пламя Отблеска Его Души отбрасывало тысячи безмолвных Теней.
Вот одна из Безликих склонила голову к плечу, задумчиво хмыкнула и наморщила лоб. Локальная секунда вечности на размышление и Тень взялась за артефактную кисть, работы Рук Самого. Древко – из молодого побега Древа Миров. Кисточка – из шерсти Небесного Зверя. Единственного, в этом слое реальности. Звездной пыли под лапы его дорог…