Ну, и остается сущий пустяк: найти каждого по списку и встретиться лично, потому что единственный способ опознать шантажиста — услышать его голос. На заводе работало, навскидку, человек триста. Ерунда, за год управлюсь. Джон горько усмехнулся, глядя в серый потолок. А пока я этого упыря не найду, придется все-таки ему платить. Так что поиски лучше начинать прямо сегодня. Это плохо, ведь именно сегодня Донахью велел прийти всем на совещание, ровно в полдень…
Джон вскочил с кровати. Совещание! Часы показывали одиннадцать двадцать. Репейник заметался по квартире, на ходу ныряя в рубашку, застегивая непослушные пуговицы и собирая с пола урожай вчерашних носков. Если тотчас выскочить из дому и мгновенно поймать кэб, то оставшегося времени как раз хватит на дорогу. Боги мертвые, что ж так заспался… Однако немудрено — после всех приключений. А где Джил? Джил!.. Ах да, уже ведь поздно: наверное, ушла спозаранку, и будить не стала. Бумажник, бумажник! Куда подевался этот грёбаный кошелек? Вчера его на столик выкладывал, весь мокрый. Там еще десять форинов было. И жетон, вот что главное, жетон мой! Без жетона я ведь не сыщик, я без него просто частное лицо… Проклятье, опаздываю. Ну где!.. Ладно, потом найду, мелочь в кармане есть — на кэб хватит… Одевшись, он машинально похлопал по бедру, проверяя на месте ли револьвер. Револьвера, конечно, не было. Джон выбранился, хлопнул дверью и сбежал вниз.
На улице оказалось солнечно и ветрено. Как назло, набережная словно вымерла, только вдалеке, у перекрестка с улицей Кинси, попыхивал дымом мобиль. Джон закурил, поднял воротник и принялся ждать кэб. Ждать пришлось долго. Сначала по набережной не спеша проехала роскошная, в черном лаке карета с бархатными занавесками, потом, бок о бок, точно соревнуясь — два сверкающих медными котлами мобиля, затем проволоклись одна за другой три фермерские телеги, запряженные сонными битюгами. Ветер трепал битюгам гривы, играл с клочьями сена на мостовой. Джон докуривал вторую самокрутку, когда подлетел, наконец, кэб. Узнав адрес, кучер нагло запросил два форина: понял, видно, что пассажир опаздывает. Джон, скрипнув зубами, согласился. Десять минут тряской, дерганой езды в прокуренной коляске. Кучерское «тпрр», стук по крыше, расплата — прощайте, два форина. Парламентский проспект, девяносто четыре: трехэтажный серый дом с мраморными колоннами, узкими окнами и железной крышей. Над входом — гипсовый барельеф, недрёманное око в лавровом венце (по простому — «глазунья»). У входа — коляска, с виду не из дорогих, но с ухоженной рыжей лошадью. «Должно быть, клиент приехал к кому-то, — подумал Джон. — Ранняя пташка…» Он поднялся на ступени и с усилием распахнул тяжелую, басом скрипнувшую дверь.