— Замечательно, — одобрил я, — господа пираты, соберите оружие в одну кучу, деньги рядом в отдельную кучу. Дорогую одежду тоже снимайте, все равно отберут. Если кто-то попытается скрыть, получит полсотни плетей.
— Солнцеликий подери!
До Антуанетты дошло, что она крупно промахнулась. Признавая без всяких оговорок пиратов моими пленными, она передавала все их имущество в мои руки. Я не думаю, что этот отряд разбойников и вымогателей имеет денег и имущества меньше чем на сто тысяч золотых. По сравнению с этим, несчастные золотые, отдаваемые королеве, выглядели сущими медяками.
— Герцог, вы нехороший человек. Вы только что поиздевались на беззащитной женщиной, — у Антуанетты тряслись губы, очень похоже, что она сейчас расплачется. Сердце не камень, я на всякий случай пошел на попятную.
— Ладно, беззащитная женщина, — проиронизировал я над ее термином, — так и быть, берите половину.
— Ничего не имею против, — королева как-то быстро успокоилась. Так быстро, что сама собой появилась мысль — меня провели, разыграв сценку из спектакля «Женский обман». Чтобы я еще раз попался на ее фальшивки!
— Я быстро учусь и дважды на один и тот же прием не попадусь, — вежливо проинформировал я.
Пираты между тем стали приходить в себя. Они стали оглядываться, рассчитывая, как им ускользнуть под шумок. Кое-кто уже заносчиво поглядывал на меня. Дуракам закон не писан. Как они собирались от меня избавиться, на кулачках с драконами будут драться?
Однако следовало подавить сопротивление с самого начала. Иначе их будет трудно отвести в означенные каменоломни.
— Герасим, отдай пирата соседу.
Дракон передал зажатого в лапе предводителя стоявшему рядом дракону. Я продолжил:
— Видишь вон эту сволочь вы зеленой шляпе.
Пират, пиливший меня взглядом, не испугался, и даже оскалил зубы в наглой улыбке. С этой улыбкой ты отправишься к праотцам.
— Разорви его на части, — попросил я ласково.
Дракон понятливо рыкнул и полетел в сторону бесстрашного дурака. Пират до последнего ожидал (с чего бы это?), что это спектакль и он рано или поздно закончится. И только когда Герасим когтями лап почти коснулся его, он попытался уклониться. Но было поздно. Да смилуется Солнцеликий над его душой!
Дракон никогда не изучал положений Гаагской конвенции и не заморачивал себе голову понятиями милосердия и гуманность. Истошные крики пирата, которого на глазах у всех разрывали на части, сменились стонами. Затем пират замолк, упав на землю брызгами крови и кусками плоти.
Пираты стояли замерев. Кто-то шепотом читал молитву, но большинство боялись привлечь к себе мое внимание и умереть страшной смертью, ибо Герасим все еще висел над ними, неестественно редко размахивая крыльями и зорко озирая пленников.