Несколько несильных атак окончились безрезультатно, гвардейцы отвечали мощными штыковыми ударами, не собираясь паниковать и разбегаться, как другие части. А потом начались пересылки и переговоры. Все, как помнил Саша. Главное, держаться гвардейцев. Их шведы не тронут, дадут перейти по понтонному мосту на другой берег. А вот оставшихся после них пограбят, а кого и в плен возьмут.
Что делать, русские солдаты пока еще не прославились рукопашными, но уже были известными кровавыми схватками с кочевниками. Их не боялись, так, чуточку пугались.
К вечеру все стихло. Пользуясь этим, Дмитрий отпросился у поручика на часок, отловил Бурка, который вздумал в обозе шалить, отдал его хозяйственной части на сохранение. Пусть плененный Курт последит за ним. Тылы уходили первыми, их берегли. Ибо хотя в бою от них никакого толку, а вот после они нужны даже очень.
Встал в строй на место, которое уже считал своим. Как он узнал, попал он во второй батальон и назначение это было столь почетно, что поручик Комлев, который на свой страх и риск взял его во время боя, должен был еще доложиться начальству и утвердить новичка у государя. Хорошо сидим, если рядовых в полку утверждает царь! Так и генералом себя почувствуешь. Генерал Кистенев, ха-ха!
– Хороший ты парень, боярский сын Дмитрий, не только голова на плечах есть, но и труса не празднуешь. Камрады мои из Преображенского полка хорошо о тебе отзываются – и в штыковой не сробел, заколол здоровенного пикинера, и стреляешь замечательно.
Петр Алексеевич оказался в хорошем настроении и был доволен Дмитрием. Видно невооруженным глазом, царь рад, что в замеченном им человеке он совсем не ошибся – медвежьей болезнью не страдает.
– Проси, чего хочешь – согласен, – щедро объявил «бомбардир Михайлов».
Соблазнов было много. Поместье, деньги, крестьяне, льготы… На Даше жениться, опять же. Но он понимал, что наглость чревата потерей расположения. А оно надо?
Дмитрий сполз со скамьи, на которую его посадил царь и грохнулся на колени:
– Государь, смилуйся, оставь меня у преображенцев!
Царь довольно ухмыльнулся, знаком показал, – мол, садись.
– Ловок ты, – со смешком сказал он, – в мою гвардию хочешь? Хвалю! Только там и научишься воевать. Будешь! Во втором батальоне на тебя рапорт подали о зачислении, храбрец пишут и умелец. Понятно, храбрецы всем нужны. Мне тоже.
Напишу им, что согласен. Но перед эти пройдешь учебную команду гвардии, в Преображенском полку валенки не надобны, не стрельцы!. Научишься ходить, как человек, а не как крестьянин по пашне. Опять же, фузеей колоть – стрелять будешь. А то храбрость есть, а умения нет.