– Это дорожка! – поразился Тафф. Он наклонился и пощупал прозрачную сетку, туго натянутую между концами сталактитов. Нити были тонкими, словно рыболовная леска.
– Да ты что, эта штука нас не выдержит! – усомнилась Кара.
– Ещё одна невозможная вещь, – произнёс Лукас, пожал плечами и шагнул вперёд. Сетка прогнулась под его весом, Лукас ахнул от неожиданности, но сетка выдержала.
– Вот видишь! – сказал он и нервно улыбнулся. – Я же знал, что выдержит!
Кара с Таффом тоже перебрались на сетку – такую прозрачную, что казалось, будто паришь в воздухе, – и все трое припустились бегом между сталактитами. Под ними не было ни души. Ребята пролезли сквозь небольшое отверстие в стене и очутились в зале, полностью посвящённом здоровенному металлическому агрегату с ногами как у сороконожки. Здесь также никого не оказалось.
Все люди собрались в следующем зале.
Судя по его размерам и великолепию, это был главный вход в Музей Невозможного. Сотни мужчин, женщин и детей выстроились ровными рядами, точно солдаты перед битвой. Кара спряталась за металлической скульптурой, подвешенной к потолку и скрывающей её от чужих глаз, и мальчики протиснулись туда же следом за ней. Выглянув наружу, Кара поняла, что внимание толпы сосредоточено на женщине, которая стояла на помосте чуть ли не прямо под ними.
Риготт!
Присмотревшись, Кара различила, что помост – вовсе не помост, а плоский панцирь гигантской черепахи. Черепаха покорно лежала, не шевелясь. Голова её была изуродована волдырями и наполовину отросшими чешуями: Риготт заранее знала, что жалкое создание понадобится ей в основном в качестве трибуны, и не стала тратить лишних сил на её создание. По краям панциря замерли, глядя на толпу и ухмыляясь, близняшки.
У ног Риготт распростёрлась неподвижная Ксиндра. – Надеюсь, вам очевидно, – промолвила Риготт, когда её сподвижницы оттащили в сторону тело хранительницы, – что я серьёзно разочарована!
Цепь ведьм в чёрных плащах отгораживала Риготт от каттиан живым барьером. Они прижимали гримуары к груди, точно мечи в ножнах. Лица их были лишены всякого человеческого выражения. Все стояли прямо, за исключением одной девочки со скованными руками, которая согнулась в коленях.
– Сафи! – беззвучно, одними губами прошептала Кара Таффу, указывая на их подругу.
Лицо девочки опухло с одной стороны, как будто её недавно избили. Ноги были закованы в деревянную колодку. «Что же они с тобой сделали?!» Кара изо всех сил вцепилась в ограждение, пытаясь успокоить яростные мысли, которые для Риготт должны были быть всё равно, что сигнал тревоги. Она обернулась к братишке – на его лице не было гнева, только тревога за подругу. Кара кивнула в ответ на незаданный вопрос в его глазах.