Кара подарила ему ещё несколько воспоминаний о дружбе. Поначалу фаэникс вроде бы смягчился, но постепенно его ярость вернулась. Чужое счастье лишь раздразнило его: это было всё равно, что смотреть на многолюдный город из запертой башни.
«Чего же ты хочешь?» – подумала Кара.
«Я ХОЧУ СВОЕГО!» – ответил фаэникс.
«Этого я не могу. Такое мне не по плечу».
«Я ХОЧУ СВОЕГО. ИЛИ ВЫ ОСТАНЕТЕСЬ ТУТ. НАВЕКИ».
– Кара, – позвал Тафф напряжённым голосом. Глаза у неё были закрыты, так что она не видела щупальца у брата на шее, но чувствовала, что оно есть. – Кара, я рогатку выронил. Я не могу…
– Тсс! – протянула Кара. – Я не дам ему причинить тебе вред. Все будет в порядке.
– Ну… я рад, – выдавил Тафф, – что ты так… уверена.
Кара глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы, и начала создавать товарища для фаэникса. Это было совсем иначе, нежели тогда с Врестоем. Йонстафф был плодом её собственного воображения, а в этом случае строительный материал можно было найти только в самом фаэниксе, выбрав один из тысячи голосов, жаждущих вырваться на волю. Кара собрала все свои самые яркие воспоминания о дружбе и разложила их, будто дорожку из крошек, пытаясь выманить одну из этих «полужизней» и заставить её воплотиться, но все они оставались на месте.
«Нет, обычным воспоминанием этого не добиться, – поняла Кара. – Нужно что-то более могущественное. Изменившее всю жизнь».
Она знала, что подошло бы идеально, но колебалась, не желая этим жертвовать.
«Отдай. Всё равно же придётся».
Кара вспомнила, как она в самый первый раз взяла на руки своего новорождённого братишку. Это тёплое тельце, эти доверчивые глазки, выглядывающие из складок одеяльца, это радостное ощущение, что отныне она никогда-никогда не будет одна. В каком-то смысле в тот день она и сама родилась заново.
Кара отпустила это воспоминание.
Один из голосов внутри фаэникса жадно кинулся к нему, и как только Кара почувствовала, что рыбка клюнула, она тут же потянула изо всех сил, пытаясь вытащить бесплотную сущность в реальный мир. И так же, как тогда с Врестоем, такой большой расход магии привлёк мозговых пиявок, будто зевак на пожар. Они впились в мостик, соединяющий Кару с фаэниксом, алчно поглощая её прошлое. Однако на этот раз Кара была начеку.
«А ну, пошли прочь!» – велела она и встряхнула мостик.
Пиявки осыпались в пустоту, унеся с собой несколько невозвратимых моментов Кариного детства.
А на руках у неё материализовалось нечто.
Небольшое, с собачку, оно было очень похоже на первоначального фаэникса, с чёрно-красной чешуёй и куриными лапками. Его блестящие глаза были цвета лакированной сосновой доски.