Женщина, сопевшая на нас сверху вниз, похожа была на тетушку Ронду только необъятными формами тела. Зато лицо – скорее, рожа, харя, мурло – не вызывало ни малейшей симпатии. Говорят, глаза – зеркало души. Кривой Крюк с его добрыми, наивными и чуть не от мира сего глазами, выглядел настоящим красавцем рядом с этим… существом.
Глаза – («ясные очи») две мелкие злобные вошки, выглядывающие из-за брустверов щек.
Нос – («носик-курносик») горбатый волнолом, кончиком своим упорно целящийся клюнуть тройной подбородок.
Губы – («губки-коралл») две ярко раскрашенные ярмарочным фигляром оладьи, безуспешно пытающиеся прикрывать огромные желтые зубы – мечту здоровенного коня-тяжеловоза.
В общем, предельно «симпатичная» особа. Хотя может я и приукрасил… то есть, наоборот, очернил добрую женщину – уж очень она мне не понравилась. Кабы знал, что встречу такую в городском дворце графа, ни за что не поехал бы в столицу и не поленился бы спорить с Маликосой до последнего.
– Значит, так, олухи деревенские. Слушать меня внимательно. Второй раз вместо меня розги будут вбивать в вас понимание простейшего этикета. Повторять не буду. Первое, никаких имен. Вам знать их незачем. Всем говорите «уважаемый господин», старшему охраннику и старшим слугам – «многоуважаемый господин». Я для вас «почтеннейшая госпожа экономка». Мой муж, дворецкий, «многопочтеннейший господин дворецкий». К нашей госпоже обращаться: «ваше сиятельство». Глаз на госпожу не поднимать, говорить, только когда разрешат. Ясно?! Теперь как будут называть вас. Ваши имена никому не интересны. Будете откликаться на те клички, что я вам дам.
Экономка несколько раз всхрапнула и всхрюкнула. Это смех у нее такой, понял я.
– Вот ты кто? – она ткнула пальцем в Нашку.
– Меня зовут Нашка. Я – горничная у госпожи.
– Никакая ты не Нашка и не горничная теперь, дура деревенская. Младшей поломойкой будешь. А звать тебя будут, – она снова совершенно по лошадиному всхрапнула, – так и будут: Дура Деревенская. Поняла?!
– Но как же… – растерянно залепетала Нашка.
– Мы-алча-ать! Я здесь главная! А ты никто! На конюшне з-запорю! Так как тебя звать? – угрожающе спросила грозная экономка.
– Д-дура… деревенская, – почти прошептала Нашка.
– Гр-ромче!
– Дура деревенская, – едва сдерживая слезы немного громче ответила Нашка.
Экономка посопела и, видимо, решив, что с этой хватит возиться, снизошла до конюха.
– Ты!
– Конюх я, – мрачно буркнул Лоптер.
– Гы! Мерином будешь! Ясно?!
– Да, почтеннейшая госпожа экономка, – мрачно согласился Лоптер.
– Так. А теперь ты?! – толстая сосиска пальца нацелилась в мою грудь.