Этот импровизированный военный совет был довольно необычен в практике принятия Наполеоном решений. Чаще всего Наполеон еще до того, как предлагал высказать суждение своим военачальникам, уже имел сформированное мнение; мнение хотя и не окончательное, но достаточно ясное. Соотнося свое представление в решении вопроса с суждениями подчиненных, император либо укреплялся в своем решении, либо вносил в него некоторые частные коррективы. Здесь же все было иначе. Наполеон не только не имел предварительного ясного собственного решения, но и не мог его принять даже после того, как выслушал мнения участников «совещания». Окончательным толчком к тому, чтобы император определился с историческим решением, стали слова какого-то безымянного офицера 1-го корпуса!
Император стал медленно возвращаться к Шевардинскому редуту. По дороге он подозвал маршала Мортье и дал приказ Молодой гвардии «охранять поле сражения», но ни в коем случае не переходить овраг, отделяющий неприятеля. Спустя некоторое время он, в какой-то задумчивости, вновь повторил тот же самый приказ[1982].
Итак, большая часть императорской гвардии не приняла участия в сражении. «Весь день мы играли ту же роль, что и в Смоленске, – писал домой неизвестный офицер 3-го (голландского) полка пеших гренадеров гвардии, – и за исключением нескольких ядер, упавших перед нами, или перелетевших, этим ограничилось наше участие в деле»[1983]. «В сражении при Можайске, – вторит ему Ральф, офицер того же полка, – гвардия оставалась простым зрителем сражения. Все полки стояли в колонне позади императора, который руководил всем действием…»[1984]
Однако Легион Вислы и многие артиллерийские батареи гвардии участие в битве, и участие очень активное, приняли. Об этом, помимо всего другого, свидетельствуют и многочисленные награждения ее чинов за Бородино: только 23 сентября император подписал декрет о награждении 106 человек гвардейской артиллерии и 21 из гвардейского обоза![1985] «Ты знаешь, что 7-го была большая битва в 3 лье от Можайска, – писал жене голландец Ф.-Ш. Лист, капитан гвардейской артиллерии, – где мой эскадрон со всей гвардией был во второй линии в резерве, и я не стрелял из орудия. Но эскадрон Де Врие сражался, и делал чудеса. Де Врие получил 2 удара саблей по подбородку и другой в правую руку, но он не оставил командование дивизионом»[1986].
Наиболее подробно об участии гвардейской артиллерии в конце сражения повествует Пион де Лош. По его словам, после получасового марша, который начался примерно в 4 часа от Шевардинского редута, батарея Пион де Лоша была остановлена. Объединившись с батареей капитана Фрадиля (Fradiel) 8-го полка армейской пешей артиллерии, несколько рот которого было придано гвардии, около 5.30 она вновь была двинута вперед и вошла в зону неприятельского огня. Капитан Фрадиль был убит. В 6 часов Перрэн (Perrin), адъютант графа Лобо, крикнул Пион де Лошу: «Вперед, именем императора! Вы идете поддержать батареи вице-короля, подавленные врагом». Как можно понять, Пион де Лош продвинулся значительно левее и немного вперед и «встретил генерала Нури, помощника Сорбье, который объявил, что он присоединился к нам. Уже несколько снарядов срекошетировали перед нами, и я занял свою позицию для боя, когда офицер штаба принес новость: “Император вам предписывает отойти к той позиции, которую вы оставили”»