.
Нашел Наполеон время и для того, чтобы 11 сентября написать Марии-Луизе: «Мой дорогой друг, я получил Твое письмо от 26-го. Ты находишь Трианон очень веселым, это прекрасный сезон. Это заставило меня подумать, как хорошо нам было в прошлом году. Здесь жар прекратился, холодно. Моя кровь хороша, между тем небольшой насморк, который у меня был, закончился. Мои дела идут хорошо, обними маленького короля от меня дважды. Напиши своему отцу и отправь с курьером, он мне сказал, что беспокоится, не получая от Тебя вестей. До свидания, моя дорогая. Всего хорошего»[2090].
После боя у Крымского русские продолжали отходить на Москву. Теоретически, и этого Наполеон исключить не мог, Кутузову было бы разумнее отступать к Калуге или, наоборот, на север, прикрывая Петербург. Тогда Наполеону, возможно, пришлось бы двигаться не на Москву, а за русской армией. Но это было возможно только теоретически – после Бородина русская армия сократилась до 50–55 тыс. и, имея перед собой все еще почти 90- или 100-тысячное войско Наполеона[2091], могла идти только к Москве[2092].
Но и французская армия неузнаваемо изменилась[2093]. 12 сентября, в день, когда Наполеон покидал Можайск, чтобы двигаться дальше на Москву, Фезенсак, ранее служивший адъютантом у Бертье, принимал возле с. Кубинское 4-й линейный из корпуса Нея. «…Я был поражен вымотанностью войск и их малочисленностью», – напишет он позже. «Никогда еще мы не несли столь тяжкие потери; никогда еще моральное состояние армии не было столь потрясено. Я не видел признаков былой веселости солдат. Мрачное молчание сменило песни и шутки, которые в свое время заставляли забывать усталость долгих маршей. Сами офицеры выглядели озабоченными; они служили теперь только из чувства долга и чести. Это уныние, обычное для армии, потерпевшей поражение, было странным после решающего сражения, победа в котором открыла для нас ворота Москвы»[2094].
Вновь возобновилась, затихшая было, грызня между высшими начальниками Великой армии. Подобно тому как в конце августа, командование было раздражено длительным отказом русских от генерального сражения, теперь, когда сражение уже состоялось и, казалось бы, было выиграно, стычки между Мюратом и Даву начались снова[2095].
В течение 11 сентября авангард Мюрата оставался возле Крымского, не решаясь двигаться дальше, пока не выяснится ситуация на флангах. Богарне в это время через Рузу направлялся в Звенигород. Южнее Мюрата, на ощупь, пробирался вперед Понятовский, намереваясь перекрыть Калужскую дорогу[2096].
Утром 12 сентября Наполеон, полагая, что Богарне уже занял Звенигород, приказал Мюрату начать движение дальше, на Москву