«13 августа. Отошли от Алексеевского затона. Пароход обсадили ивняком. Капитанскую рубку обшили тесом. Засыпали песок меж досок».
Яшину все эти приготовления казались какими-то неуклюжими, нелепыми, излишними. Встречать опасность, воевать он привык по-другому.
На Ленинградском фронте Яшин не раз был под артобстрелом. Участвовал и в настоящих боях — в окопе.
Однажды, под Ижерами, в составе отряда в 15 человек пошел в разведку. Попали в западню, немцы рассекли отряд на две группы. В своей группе Яшин взял командование на себя. Пробились к своим с боем. В дневнике Яшин записал: «Скажу прямо: не будь меня, погибли бы люди… Не будь я писателем, знаю, я был бы представлен к награде за эту разведку с учетом моего участия в предыдущих боях». А чуть позже написал стихотворение:
Заране знать хотел, бывало,
Как поведу себя в боях:
Не осрамлюсь ли поначалу…
И убедился, встав под дуло,
Хлебнув и горя и огня,
Что сердце не захолонуло,
Кровь не свернулась у меня…
Заканчивается стихотворение словами: «Кто эти чувства не изведал, тот просто не был на войне».
С Ленинградского фронта Яшин был направлен в Волжскую военную флотилию. Здесь народ был в основном необстрелянный. Особенно политотдельцы, с которыми общался Яшин в Ульяновске. Всем им еще только предстояло хлебнуть того, что уже по горло хлебнул Яшин. Поэтому многое на Волге его раздражало.
«14 августа. Пароход «Станиславский» пришел в Саратов побитый, но оказалось — от столкновения. А народ-то глядит с уважением и на пароход, и на капитана: дескать, спас свой корабль».
Раздражался Яшин еще и потому, что в Сталинград он был направлен выпускать многотиражную газету. Он умел это делать, выпускал на Ленинградском фронте «Залп балтийцев», но считал, что должен быть просто писателем, фронтовым поэтом. «Политотдельцы никак не хотят понять, — на страницах дневника Яшин порой словно жаловался самому себе, — что работа писателя, если он истинный труженик, требует напряжения всех сил, и она больше, чем работа любого начальника ПО. Ею нельзя заниматься по совместительству, если не быть любителем. А работа эта нужна войне больше, чем работа редактора многотиражки, которую может нести любой».
На Ленинградском фронте Яшин был несколько месяцев освобожденным писателем. То есть, уходил на передовую, встречался с краснофлотцами, писал стихи и читал их в окопах. Знал, что слово поэта ярче и острей, чем газетная статья. Поэту не надо, набрав материал, бежать в тыл, в свою редакцию, чтоб назавтра появилась заметка. Поэт мог остаться в окопах, принять бой, а затем где-нибудь в холодном политотдельском помещении несколько дней подряд писать стихи, рифмуя имена своих героев. Потом прочесть им же — если живы к тому времени.