Колосов предложил остаться ночевать в редакции. Поздно, ночью уже, Яшин читал ему поэму. Колосов слушал и радовался — не ошибся, когда пророчил молодому поэту большое будущее. Предложил вынести на обсуждение всей редакции.
В редакцию все собрались только вечером. Яшин читал сдержанно, понимая, что здесь своей особой интонацией не возьмешь. Да и ни к чему — слушают профессионалы.
В общем и целом поэма понравилась. Поздравляли. Колосов предложил печатать тут же, «сдавать на вооружение Красной Армии».
Перешли к недостаткам. «Поработать над вещью еще нужно. Поэма страстна, но очень еще сыра. Вот про убитого старика, он, мол,
Крепко зажал тетрадку в руке:
И мертвый к борьбе не терял интереса?
Что за прозаизм? И при чем здесь тетрадка?»
«Сюжета нет. Действует только один автор. И то как наблюдатель. Девушку бы сделать стержнем поэмы».
«Человеческое несчастье изображено в полную меру. Героическая сторона меньше. Навязчив пафос мести. Голый пафос».
Выступил, наконец, редактор Половинкин: «Поэма дошла до души. Особенно все пережитое городом:
Еще чадил разбитый город,
Багровым пологом накрыт,
А люди средь гранитных плит,
Среди деревьев и заборов
Уже устраивали быт.
Из щелей выползали дети,
В садах белели тут и там
Пеленки, мокрые, как сети.
В общем, я думаю, это будут проходить в школе, заучивать наизусть. Но все-таки голова поэмы тяжела, фюзеляж и хвост легки».
Если бы все, что говорилось, слушал человек, далекий от литературных дебатов, он остался бы в недоумении: все хвалят, поздравляют, но все, кроме нескольких эпизодов, сырое, неудачное, фельетонное. Что же в итоге?
В итоге поэму напечатали в нескольких изданиях, чуть позже — отдельной книгой. Правда, Яшин постоянно работал над ней. Видел — во многом правы его критики. В конце концов Яшин дал поэме подзаголовок «Сталинградские эпизоды» и написал к ней предисловие:
«Ввиду исключительно бурно развивающихся событий поэма имела большое прямое агитационное значение и не могла претендовать на полный охват Сталинградской действительности. Автор надеется, что зарисовки, сделанные им во время боев, сыграют свою роль как живое свидетельство великолепного мужества моряков Волжской военной флотилии и бойцов Сталинградского фронта».
* * *
Бои продолжались. При попытке снять гибнущий латошинский десант с правого берега выше истока Ахтубы был расстрелян бронекатер № 34. На нем погибли командир Северного отряда флотилии Лысенко и почти весь экипаж. Бронекатер № 23, на котором Яшин ходил к гороховцам, тоже подбили. Он с трудом, на одном моторе, дошел до Шадринского затона. Командир Бутько ранен.