Джаваир продолжал молчать. У него было свое мнение, но он ждал, пока выскажутся другие.
— Зато я далеко не уверен, что та физика, которую мы знаем, — это истинная физика космоса, — сказал Северов. — Как часто мы заблуждались, объявляя, что знаем о каком-то явлении все! Примеры, надеюсь, приводить не нужно? Перед нами же не просто какое-то физическое явление — иная Вселенная! Вдумайтесь — иная Вселенная! А если не поможет и ТФ-эмиттер, тогда что?!
Перемигивались на пульте видеоселектора огни индикаторов — нервных окончаний глобальной сети контроля за безопасностью человеческих жизней; тихий непрерывный шелест переговоров доносился из динамиков; стенные виомы то вспыхивали цветными волнами, то гасли, — за стенами кабинета кипела жизнь миллиардов человеческих существ, в большинстве своем не предполагающих, что над ними, над их спокойным бытием навис дамоклов меч неизвестности.
— Так что мы решим? — очень тихо и спокойно спросил Северов. — Мы, понимаете? Не полумифический Сеятель, серый призрак, — мы сами?
— Ждать, — холодно и тоже спокойно отозвался Джаваир. — Выигрывает в конечном итоге тот, кто не имеет пределов терпению. Непосредственной опасности нет, мы эвакуировали всю рабочую примарсианскую зону. Вот если Конструктор вздумает выйти за пределы Марса… Что ж, тогда остается последний шаг, о котором почему-то никто из вас не произнес ни слова. Никто! А ведь вы руководители главных организующих центров человечества!
— Не кори, — нахмурился Северов. — Мы тоже способны ошибаться. К сожалению. Разве что ошибки наши обходятся дороже… в этом ты прав. Что же это за шаг?
— Контакт!
По наступившему молчанию Джаваир определил всю глубину замешательства собеседников.
— Вы не так меня поняли, друзья, — мягко сказал он. — Я имел в виду контакт с остальными сверхоборотнями.
— Ты с ума сошел, — сказал Торанц. — Они же вышли из нашего звездного рукава.
— Да, вышли, но все же догнать их можно. Догнать и попытаться убедить забрать с собой Конструктора. Шанс невелик, но он есть.
— Думайте, — сказал Северов. — Думайте, асы. Времени у нас нет. Вступайте в контакт со сверхоборотнями, с серыми людьми, с чертом и дьяволом, но придумайте что-нибудь!
* * *
Грехов включил запись, и распахнувшиеся стены комнаты ввели его в концертный зал Большого Кремлевского дворца в Москве, заполненный до отказа. Три века служил этот зал искусству, и даже в век совершеннейшей видеопередачи, эйдопластической техники и сенсорных эффектов он не устарел; было что-то трогательно-нежное в том сложном комплексе чувств, с которым люди приходили в этот зал: словно ветер старины, древности и… детства овевал его, заставляя с особой остротой чувствовать приобщение к прекрасному, вспоминать подернутые пеплом времени страницы жизни древней столицы мира, и приходить сюда снова и снова…