— Я нормально живу, — махнул рукой Погорилый, — по Стивенсону:
Вот как жить хотел бы я,
Нужно мне немного:
Свод небес, да шум ручья,
— Тогда я за тебя спокоен. Будешь на Тартаре, кланяйся всем нашим, они тебя помнят. А может быть, и я там появлюсь в скором времени.
Степан проводил его до двери, но было видно, что он опять работает, размышляет. Этот человек был по-настоящему счастлив, хотя и не осознавал этого.
Рано утром позвонила мама.
Она могла бы поговорить с ним и через пси-канал, но захотела увидеть сына извне, по видео.
Ставр уже не спал. Он успел потренироваться, позавтракать и занимался с компьютером, собираясь начать новую ВР-композицию по роману Жана Дюма-Самохина «Тюряга». Рабочий инк уже выстроил «ассоциативный ряд условно-знаковых координат», и Ставр готов был прыгнуть с «утеса сюжета» в океан версификационных интриг. Звонок мамы вырвал его из мира «реальных грез» настолько своевременно, что Ставр даже почувствовал облегчение.
Он знал, что человека, играющего в игры с «виртуальной реальностью» больше семи часов подряд, ждет обезвоживание организма, у него начинается распад мышечной ткани, уменьшается объем сердца, увеличивается выход кальция, а главное — он теряет ориентацию, в каком именно мире живет. По сути, ВР-фильмы могли стать — и стали! — своего рода наркотиком, особенно для тех, кого природа обделила красотой, смелостью, силой физической и силой сексуальной, поэтому многочасовые фильмы были запрещены, а тем более многосерийные «секс-пиры». Но и композиции других жанров были достаточно притягательными, чтобы люди, особенно молодежь, игнорировали закон и уходили в выдуманные миры надолго, иногда на двое суток! Заканчивался такой «поход» обычно смертью. И хотя Ставр писал свои фильмы, встраивая в них пси-выключатель, срабатывающий после двух часов игры, но и его зачастую игра захватывала так, что выход из нее казался едва ли не трагедией.
— Привет, мальчик. — Ольга Панкратова всегда называла его так, и Ставра это уже давно не огорчало. — Я тебя снова оторвала от игры?
— Привет, ма. — Ставр улыбнулся, любуясь матерью. — Ты всегда звонишь вовремя.
В свои пятьдесят два мать выглядела на двадцать с хвостиком, и Ставр вполне понимал отца, который влюбился в нее с первого взгляда. Правда, где пересеклись пути бравого стармена, Даль-разведчика, и магистрессы Историко-археологической академии, ни один из них не рассказывал. С тех пор Ольга Панкратова успела стать лордом историосоционики и часто пропадала в экспедициях с группой историков или археонавтов, а Прохор Панкратов так и не изменил своей тяге к Великой Пустоте, из одной экспедиции Даль-разведки ныряя в другую. Когда он появлялся на Земле, для матери наступал праздник и она срывалась с работы, не обращая внимания ни на кого. Впрочем, не меньше радовался и Ставр. Отец для него был высшим авторитетом во всех делах.